Особые условия

Солнечные лучи падали ему на лицо, и он наслаждался этим скудным зимним теплом. Закрыв глаза, нетрудно вообразить себя где-нибудь вдали от мерзлого Пролива, вдали от тайфунов, комиссий и прочих неприятных вещей. А Панюшкин, пристроившись сбоку на табуретке, вдруг ощутил беспокойство. Вначале он не понял, чем оно вызвано. Казалось, ничего не изменилось - все так же сидел Званцев, мирно светило в окно солнце, висела на гвозде куртка, за стеной Нина стучала на машинке. Панюшкин еще раз окинул взглядом кабинет, прислушался к голосам за стеной, и, наконец, понял, в чем причина - Званцев. Уж слишком удобно, как-то пригнанно сидел тот в кресле. Панюшкин посмотрел ему в глаза, но не увидел ничего, кроме сверкающих стекол очков.

- Садитесь, Николай Петрович, - Званцев медленно втянул ноги под стол, лениво наклонился, собираясь встать.

- Ладно уж, сиди, - махнул рукой Панюшкин. - Привыкай, - последнее слово вырвалось непроизвольно и прозвучало как-то ревниво, подозрительно.

- К чему привыкать, Николай Петрович?

- К креслу начальника строительства.

- Думаете, пора?

- Вполне. Отсюда можешь спокойно уходить начальником. На любую подобную стройку.

Званцев усмехнулся, поняв, что Панюшкин ушел от ответа.

- Так что вы хотели прикинуть, Николай Петрович? - Званцев наклонился вперед, и лицо его оказалось в тени, очки стали прозрачными.

Увидев в глазах главного инженера лишь доброжелательное внимание, Панюшкин совсем успокоился.

- Володя, я хочу еще раз с тобой, как с хорошим специалистом, единомышленником, с которым разделяю ответственность за стройку, убедиться в том, что мы не совершили технической ошибки, - четко проговорил Панюшкин.

- Ошибки? Какой? Что с вами, Николай Петрович?

Вы не уверены в себе? Или во мне?

- Неуверенность здесь ни при чем. Нам нужно уточнить доводы, которыми будем оперировать.

- Другими словами, вы хотите на всякий случай согласовать наши позиции?

- В этом нет надобности, поскольку позиция у нас одна. Разве нет?

- Разумеется, Николай Петрович, о чем разговор!

Я прекрасно вас понял - нужно сделать все, чтобы Комиссия не могла ни к чему придраться.

- Опять нет, - Панюшкин обиженно помолчал с минуту, словно его заподозрили в чем-то некрасивом. - Если Комиссия сможет к чему-то придраться, я пальцем не пошевелю, чтобы помешать. И никому не позволю делать этого. Иначе мне неинтересно.

- Простите, как вы сказали? Неинтересно?

- Да. Именно так.

- Николай Петрович, послушайте... Комиссия приехала вовсе не для того, чтобы перенимать передовой опыт или награждать нас орденами. Хотя, вполне возможно, мы их и заслуживаем. Задача Комиссии-найти причину срыва строительства. Эту причину, Николай Петрович, они найдут, потому что такова задача. Значит, мы обязаны сделать все, чтобы не оказаться кроликами. Они не должны найти ошибку в наших действиях.

Независимо от того - была ли она.

- Продолжай, Володя, - тихо сказал Панюшкин. - Продолжай.

Званцев видел, что Панюшкин начинает злиться. Но решил не отступать. Для Панюшкина выводы Комиссии - дело чести, а для него - вопрос будущего. И если Панюшкин из-за своей ли силы, слабости, из-за своего благородства, капризности, честолюбия - какая разница? - если он будет играть в открытую, это его дело.

Что касается технического руководства, да, мы единомышленники, но это вовсе не значит, что мы должны оставаться таковыми во всем остальном.

- Продолжу, - медленно проговорил Званцев. - Я уверен, что все технические решения верны. Но поскольку толпа ревизоров прибыла, чтобы доказать обратное, для меня уже не имеет большого значения правильность моих и ваших действий. Мы с вами в одной команде, и мы уже вышли на поле. Наша задача выиграть. Поймите, постарайтесь меня понять... Нам не верят.

- Нам верят, - перебил Панюшкин. - Нам дали деньги, людей, время.

- Николай Петрович, им нужна жертвенная кровь!

Поэтому для меня задача - выйти сухим, из воды. Из воды этого Пролива, из воды, в которой, я уверен, еще не один начальник подмочит репутацию.

- Ты полагаешь, будет другой начальник строительства? - спросил Панюшкин.

- Вы сами знаете, что это не исключено.

- Скажи мне, Володя, жесткий и рациональный человек, вот, к примеру, ты играешь в шахматы, так?

И твой противник отвлекся, а ты, воспользовавшись этим, спер у него фигуру и благодаря этому выиграл.

Тебе будет приятна такая победа?

- Это нечестно, Николай Петрович. Вы так поставили вопрос, что я поневоле должен ответить "нет", дескать, такая победа неприятна. Но если скажут: выиграешь-будешь жить, проиграешь-пеняй на себя, к стенке поставим? Знаете, сопру фигуру, две, три. И не буду чувствовать никаких угрызений совести. Больше того, буду гордиться собой.