Особый контроль

Филипп тоже оглянулся, чувствуя, как ему целятся в спину. Он представил, какими чудовищами выглядят они со стороны – широкие, горбатые, с конусовидными головами, на поясе ряд непонятных аппаратов, – и его охватило сложное ощущение ирреальности происходящего. Прошлое Земли ушло, отступило за гранит веков, но здесь оно почему-то возродилось и властно напомнило о себе, раня душу и заставляя память судорожно рыться на полках забытых терминов в поисках нужных слов для объяснения ситуации. И снова Филиппу показалось, что знает он, зачем им все это показывают, и снова мысль «сорвалась с крючка», спряталась в глубинах ассоциаций, ненужных воспоминаний, да и время торопило.

– За мной! – негромко скомандовал Богданов и побежал в распадок, туда, где горела рожь. Через минуту они укрылись за пеленой огня и дыма, сопровождаемые редкой трескотней выстрелов. Атакующие цепи русских воинов прокатились дальше к лесу, «ура» смолкло, и наступила хрустящая тишина, нарушаемая только дальним рокотом уходящего боя.

– Хочешь отсидеться до ночи? – осведомился Томах, усаживаясь на почерневшую, в саже и копоти, землю. – А если смены суток у них не предусмотрены?

Богданов подкинул в руке сплющенную пулю и протянул ее Филиппу. Тот несколько минут разглядывал свинцовую лепешку, несшую в себе чью-то несостоявшуюся смерть.

– У кого это «у них»?

– У них. – Томах снова широко повел рукой. – У тех, кто все это создал. Не будете же вы утверждать, что мы на Земле.

– И люди тоже созданы? – не сдавался Филипп. – Может быть, все привезено с Земли.

– Что же, по-твоему, они здесь так два с половиной века и воюют без роздыху? С тех пор как их «привезли»?

– Ну-у… – Филипп пошевелил пальцами. – Время здесь необязательно должно идти с той же скоростью, что и на Земле. У нас прошло два столетия, а тут, скажем, два месяца. Вспомните, «зеркальные перевертыши», один из которых зашвырнул нас сюда, каким-то образом связаны с преобразованием времени.

– Нерационально, – тихо сказал Богданов. – Техническая мощь существ, создавших мозаику миров, велика, но и они не боги и наверняка более рациональны, особенно когда дело касается энергетических затрат. Уверен: «Земля военного времени» – не более чем объемный сенсорный видеофильм. Причем включается он только при наличии зрителей.

– Положим, это спорно, – возразил Томах. – Сверху мы видели, что квадраты не пусты, а заняты ландшафтами, а если бы ты был прав, то и мозаики этой не надо: прилетают зрители – включается фильм.

– Ландшафты могут быть созданы навечно, – сказал Филипп. – А все остальное – фильм.

– Очень уж реален этот фильм. Пуля-то у тебя в руках настоящая, а? И стреляли в нас по-настоящему…

– Вы не учитываете, что зрителей может быть множество, и картина крутится постоянно: кто-то обязательно смотрит фильмы в каждый момент времени, поэтому и нет «голых» квадратов.

Помолчали.

Перестрелка за лесом стихла, только изредка доносились щелчки выстрелов, вполне безобидные из-за расстояния. Рожь у дороги сгорела, и дым поредел, открыв хмурое осеннее небо, начавшее слезиться редким дождем.

– Нет, вы только представьте! – воскликнул вдруг Станислав. – Планета разделена на тысячи квадратов, и в каждом своя жизнь!

– Причем не просто жизнь, – добавил задумчиво Богданов, – а скорее всего разумная. Все это не наводит на размышления?

Филипп вспомнил фиолетовую пустыню со сгоревшими «айсбергами», о разуме в человеческом понимании там ничто не напоминало, и вдруг поймал-таки упорно убегавшую мысль. Тысячи миров на одной планете! Тысячи жизней! Но жизней неблагополучных, судя по событиям в трех наугад взятых квадратах! Кунсткамера, вот что это такое! Паноптикум особых ветвей развития жизни во всей Галактике! А то и в скоплении галактик! Но какой же мощью надо обладать, чтобы сделать такой «паноптикум»!

– Так что будем делать? – Деятельный Станислав вскочил и прошелся по сгоревшей стерне, поднимая облачка пепла. И в ту же секунду бросился ничком на землю. – Ложитесь! Тихо!

Десантники попадали рядом, толком не поняв, в чем дело, инстинктивно располагаясь спинами друг к другу, чтобы иметь круговой обзор.

Томах похлопал их по спинам, поднес руки к шлему, давая понять, что разговаривать нельзя, и показал в ту сторону, откуда они бежали полчаса назад. В это время ветер отнес последние клочья дыма в сторону, и Филипп увидел странную фигуру, состоящую из нескольких блестящих кубов, выползавшую из «пустоты» входа. Оттуда же, откуда попали в земной квадрат они сами.

Фигура, карикатурно напоминавшая робота, как их рисовали два столетия назад – голова – куб, руки – параллелепипеды, ноги и туловище – тоже кубы, – выползла совсем, голова ее качнулась два раза, налево и направо, словно существо осматривалось, потом неизвестный посетитель взвился в небо и скрылся из глаз.

Пролежав четверть часа и никого больше не дождавшись, десантники зашевелились, принимая более естественные позы.

– Кто это был? – спросил Филипп, отряхивая живот.