Особый отдел и око дьявола

– С вами всё в порядке? – облегчённо вздохнув, она рухнула на стул, предназначенный для пациентов. – А я чего только не напридумала себе… Почему не отвечали на вызов?

– На то есть веские причины, и сейчас ты о них узнаешь, – сказал Кондаков. – Кто там за окном затаился? Ваня?

– Да, страхует меня.

– Тогда давай и его позовём, – Кондаков новеньким костылём постучал в оконную раму. – Эй, мазурик, дуй сюда.

Через пару минут появился Ваня, на лице которого цвели алые поцелуи мороза. Людочка, спохватившись, достала из муфты пистолет и осторожно сняла курок с боевого взвода.

– Наконец-то мы снова в сборе, – Кондаков одарил всех отеческой улыбкой. – Первым делом хочу обрадовать Людмилу Савельевну. Её подозрения, касающиеся перехвата наших радиопереговоров, подтвердились.

– Вот уж действительно радость, – фыркнула Людочка.

– Доказательством тому служит сегодняшний случай на сыроварне, – продолжал Кондаков. – Против нас ведётся настоящая тайная война. Если это происки зырянского Омоля или индейской Паучихи, можно заранее поднимать вверх лапки. Эти господа-товарищи нам не по зубам. Но если на нас катят бочку обычные люди из плоти и крови, мы должны разоблачить их и соответствующим образом наказать. Вопрос лишь в том, кто из жителей Чарусы мог провернуть эти делишки с поджогом магазина и порчей сыра, а заодно бросить тень на нового участкового и новую учительницу.

– Хотя деревня маленькая и каждый её обитатель буквально на виду, людей, способных на такое коварство, я, честно сказать, не распознал, – ответил Цимбаларь. – Хотя они, безусловно, есть.

– Стало быть, можно ожидать нож в спину от любой бабки, подметающей твою избу, и от любого мужика, вежливо раскланивающегося при встрече? – осведомился Кондаков.

– Но держать под подозрением сразу двести человек – это то же самое, что сражаться с пресловутым Омолем, – заметила Людочка. – Мы заранее обречены на неудачу.

– До весны как-нибудь перетопчемся, а потом с первой же оказией рванём отсюда, – произнёс Ваня простуженным голосом. – Хватит с меня этой северной романтики. Если здесь коты не водятся, то и лилипутам делать нечего.

– Ты ещё доживи до весны, – ухмыльнулся Цимбаларь. – Но в любом случае я не уеду отсюда до тех пор, пока не раскрою убийство Черенкова. Такой у меня зарок.

Покосившись на медицинские приборы, кучей валявшиеся на столе, Людочка сказала:

– Случается, что человек ощущает недомогание, но врачи не могут определить его причину. А потом выясняется, что болезней было сразу несколько и их симптомы, накладываясь друг на друга, мешали поставить правильный диагноз.

– Что ты хочешь этим сказать? – осведомился Цимбаларь.

– Мы ожидаем подвоха от жителей Чарусы, а нам, возможно, вредит кто-то совсем иной, никак не связанный с местными проблемами.

– Например?

– Например, наша недавняя попутчица Изольда Марковна Архенгольц.

– Ей-то это зачем?

– Откуда я знаю… Возможно, Пётр Фомич обесчестил её в девическом возрасте. Или ты засадил за решётку её мужа. Биографии-то у вас обоих богатые. Покопайтесь в них на досуге.

– Подожди, подожди… – Цимбаларь наморщил лоб, как бы вспоминая что-то. – А ведь при первой встрече она глянула на меня так, словно мы уже виделись прежде. Да и голос её показался мне знакомым.

– Тогда я ошиблась в предположениях, – Людочка еле заметно улыбнулась. – Это именно ты обесчестил юную Изольду Марковну, а Пётр Фомич, скажем, засадил за решётку её дедушку.

– Хватит паясничать, – нахмурился Кондаков. – Лучше обоснуй свои подозрения.

– Во-первых, поджигательница была высокого роста, примерно как я, – Людочка стала загибать пальцы. – Местные красотки, как вы успели заметить, стройностью не отличаются… Во-вторых, запах духов, сохранившихся на тулупчике. Тут у меня стопроцентной уверенности нет, но, кажется, это были очень дорогие духи, которых и за сто вёрст в округе не сыщешь. В-третьих, из избы старосты открывается прекрасный вид на магазин, а Изольда Марковна в ночь пожара находилась там одна, если не считать маленькой девочки. В-четвёртых, упаковку антибиотика она могла похитить ещё в дороге, ведь часть медикаментов погрузили на её снегоход. В-пятых, техническое обеспечение. Женщины, побывавшие на записи фольклорных песен, в один голос утверждают, что у неё всяческой радиоаппаратуры невпроворот. Среди магнитофонов, проигрывателей и тюнеров вполне может оказаться и приёмник, позволяющий настроиться на частоту наших раций… Кроме того, во всех этих кознях ощущается женский почерк. Заколоть человека вилами или утопить его в проруби – это одно. А плести хитроумные интриги – совсем другое.

– Допустим, что я действительно виноват перед Изольдой Марковной, хотя это очень и очень сомнительно, – сказал Цимбаларь. – Но почему мои личные неприятности затрагивают и вас, людей, в общем-то, посторонних? Ведь формально мы познакомились только в Чарусе. Тем более что при желании она могла давно поквитаться со мной. Подпёрла бы дверь опорного пункта брёвнышком, бросила внутрь пару бутылок с керосином – и поминай как звали.

– Возможно, она не собирается проливать твою кровь, – сказала Людочка.