Особый отдел и пепел ковчега

Подъехав к проходной, «Скорая помощь» особым образом просигналила — три гудка коротких и столько же длинных, что согласно международному коду морских сигналов означало: «Имею на борту скоропортящийся груз».

Автоматические ворота дрогнули, но приоткрылись только чуть-чуть, выпустив наружу охранника, с которым, судя по свирепой роже, не то что кашу, даже компот нельзя было сварить.

— Как съездили? — осведомился он, с врождённой подозрительностью приглядываясь к санитару и водителю.

— Нормально, — при молчаливом попустительстве водителя соврал санитар.

— Порожняком идёте?

— Да есть тут один клиент...

— Открывай. — Охранник постучал по кабине резиновой дубинкой.

— Только осторожней, он буйный, — предупредил санитар.

— Да и я не подарок. — Держа наготове дубинку, охранник заглянул внутрь салона, где на носилках лежал человек, тщательно спелёнутый смирительной рубашкой.

— Ишь как его прихватило, — посочувствовал охранник. — Не иначе белая горячка... А где бумаги?

— Какие такие бумаги! — с полуоборота завёлся санитар. — Мы его еле заломали. Умаялись, как суслики. Сейчас сдадим в приёмный покой и сразу обратно.

— Без бумаг не положено, — отрезал охранник.

— Что же нам с ним делать?

— Да хоть домой везите.

— Там его жена и тёща в истерике бьются. Представляешь, какой для них подарочек будет? Нет, мы его лучше на вашей проходной оставим. Согласен?

— Ладно, заезжайте, — кривясь, как от изжоги, уступил охранник. — Но чтобы в последний раз! Иначе докладную главному напишу...

Завернув за угол ближайшего лечебного корпуса, «Скорая помощь» остановилась, и санитар в два приёма освободил Цимбаларя от смирительной рубашки.

— Капитальная вещь, — разминая затёкшие члены, сказал тот. — Куда там нашим наручникам! Как говорится, ни вздохнуть, ни пёрнуть... Зачем ты узлы так туго затянул?

— А если бы охранник проверил! Нет, я все дела привык без халтуры делать.

— Молодец! В органах такие люди нужны. Вот мой телефон. — Цимбаларь что-то черканул на сигаретной пачке. — Брякни на неделе. Постараемся твои проблемы решить.

— Спасибо... Назад выйти сможешь? — поинтересовался санитар. — Здесь это посложнее, чем войти.

— Как-нибудь справлюсь. Не первый год замужем... А тебе я могу дать один совет. Если собираешься у нас служить, то с панибратством завязывай. Впредь обращайся ко мне по званию — «товарищ майор».

— Слушаюсь! — Санитар сразу подобрался, словно в строю, и даже кепку свою поправил.

— Так-то лучше... Посоветуй, как мне получить свидание с вашим пациентом?

— Это смотря какой пациент — буйный или тихий.

— Скорее всего тихий.

— Тогда вам, товарищ майор, нужно вон в тот двухэтажный корпус. — Толстым, корявым пальцем он указал нужное направление.

Морги, тюрьмы, пересылки, спецприёмники и психбольницы были для Цимбаларя привычным полем деятельности, и с их персоналом он умел общаться накоротке. К сожалению, дефицит времени не позволял запастись каким-нибудь грозным предписанием из самого Минздрава, и приходилось обходиться минимальными средствами.

Впрочем, пожилая медсестра, исполнявшая обязанности администратора, отнеслась к нему весьма предупредительно и ни про какие документы даже не заикнулась. По-видимому, здесь полагали, что любой человек, оказавшийся на территории лечебницы, уже прошёл процедуру проверки.

Выслушав просьбу Цимбаларя, где вранья было на рубль, а правды на копейку, она сказала:

— Сейчас Сопеев спустится. Извините, но по медицинским показаниям покидать лечебный корпус ему не рекомендовано. Для свиданий с родственниками и друзьями у нас имеется специальное помещение... Двух часов вам будет достаточно?

— Вполне, — ответил Цимбаларь, обрадованный столь удачным развитием событий.

— Только учтите, какие-либо передачи категорически запрещены, — предупредила медсестра. — Это касается как вещей, так и продуктов питания.

— Я в курсе. — Цимбаларь с готовностью продемонстрировал пустые руки.

— С лечащим врачом хотите побеседовать?

— Попозже... Скажите, а Анатолий Григорьевич адекватен?

— Более или менее. Но на всякий случай приготовьтесь к тому, что он вас не узнает или примет за кого-то другого.

— И как мне в этом случае вести себя?

— Сдержанно... И не пытайтесь возражать, даже если он назовёт вас Наполеоном.

Просторная двухсветная комната скорее напоминала игровой зал детского сада, ненадолго покинутый воспитанниками, чем место свиданий с психами.

Вдоль стен был расставлены диваны, заваленные книгами, альбомами для рисования и раскрасками, а на ковролиновом полу валялись разноцветные пластмассовые кубики и мягкие игрушки.

В дальнем углу беседовали две странно одетые старушки, и невозможно было понять, кто из них пациентка, а кто посетительница. Возле выключенного телевизора сидел наголо обритый горбун и раскачивался в такт какой-то мелодии, доступной только его собственному слуху.