Особый приказ

Они остановились уже в сумерках, в последнем поле перед пущей. Умов успел проспать несколько часов; по его ощущениям, он моргнул и очнулся уже под ночным небом. Его очередь дежурить выпадала на «собачье время» — самую глухую часть ночи. Чуть помедлив, он встал и отошел подальше от костра, привыкая к темноте. Там, спиной к огню, уже сидела Василиса. Она устроилась на большом камне, скрестив ноги.

— Камни тянут тепло, — негромко сказал Умов.

— Не в моем случае, — пожала плечами Чернова.

Василиса положила руки на колени и застыла на пару секунд, как статуя. Умов узнал жест: обычное обострение слуха.

— Ничего странного не слышно… — произнесла она и тут же ответила на вопрос. — Для защиты от холода у меня есть чепрак.

— А.

— Было бы интересно посмотреть на то, как именно они собирались устроить такой вызов, — Василиса потерла подбородок. — Это могло бы обогатить наши представления. Особый приказ делает подробные отчеты, но у вас освещаются прикладные вещи.

— Примерно так, да, — согласился Умов. — Нас прежде всего интересует, как их выследить и убить.

— Поэтому как специалист я вижу большие возможности. — Василиса еле заметно улыбнулась уголками губ. — Я изучала повесть Марьи Моревны, надо постараться сделать что-то такое, что могут в нее вписать.

— Достойная цель, — сказал Умов без особых эмоций.

Повестью Марьи Моревны называли многотомный сборник трудов по черной магии. Он начинался с заметок великой колдуньи, несколько веков его дополняли и редактировали. Выдержки из него ложились в основу учебников. Человек, который собирался дополнить этот великий труд, мог быть или пустозвоном, или искусным магом. Третьего не дано.

— Я думаю, что да, — Чернова кивнула очень серьезно. — Это одна из целей, к которым должен стремиться волшебник. Жить в следующих поколениях магов. Жить, оставив свои знания, а не только лишь свою кровь, слабую и подверженную вырождению. Любая династия колдунов за несколько поколений или ослабнет, или выродится от кровосмешения. А семьи волшебников могут не слабеть по нескольку веков. Поэтому, раз я посвятила себя поиску знаний, то и относиться к этому должна серьезно. Из этого похода я хочу вывезти заметки для своей работы.

Они помолчали, всматриваясь в ночную темень. Вынужденное и напряженное безделье угнетало Умова. Он хорошо умел ждать, но мысль о встрече с драконом медленно подтачивала его нервы. Когда Чернова нарушила тишину, он был ей почти благодарен.

— Особый приказ обычно требует колдовать быстро, не складывая печатей, — заговорила Василиса, не поворачивая голову. — В какой ситуации допустимо действовать иначе?

— Когда есть время сделать три вдоха, не сходя с места, — сказал Умов. — Но демоны быстрые, они долго колдовать не дадут. Хотя, на наше счастье, они не такие выносливые.

— Выдыхаются они быстро, это правда, — согласилась Чернова. — Что это? Волк?

Из леса до них долетел заунывный, протяжный, многоголосый вой. Умов прислушался. Еще несколько волков откликнулись далеко в стороне.

— Волки, — подтвердил он. — Это скорее хорошо. Рядом с нечистью они ведут себя тише.

Если бы выл один волк, Умов насторожился всерьез. Из лесного зверья волки едва ли не меньше всех боятся нечисти. Но даже они не собираются в стаю там, где рыщут драконовы дети. Значит, можно чуть успокоиться. Ему вспомнилось, как он первый раз стоял часовым. Тогда, в пятнадцать лет, Умов ежеминутно вглядывался во тьму. Сейчас он просто слушал, наблюдал и моментально уснул, едва его сменили.

* * *

— Подъем!!!

Умов вскочил, еще не успев открыть глаза. Спросонья он ухитрился сразу попасть ногами в сапоги. Он лихорадочно натягивал тяжелый кафтан, а в ушах звенело от яростного крика Изяслава:

— Гвоздь! В башне сработал гвоздь! Быстрее!

— Два колдуна! — выдохнул Петр. — Оба у башни!

Умов быстро проверял снаряжение. Он машинально нащупывал дудку, подтягивал ремни, а мысли его уже сосредоточились на всем, что он успел вычитать или узнать про Савву и Зоряна.

По любым меркам охотники сорвались с места молниеносно. Они не успели прийти к башне раньше драконопоклонников, но сожалеть или переживать об этом было некогда. Потом, все потом: сейчас им надо было добраться до Медвежьей башни. Кони остались на месте ночлега под присмотром солдат — в лесу им было нечего делать. На самой опушке Умов набрал полную грудь воздуха и нырнул под сень деревьев, как в омут.

Он первое время оглядывался на волшебниц, но достаточно скоро бросил это занятие. Василиса и Ольга шли как заведенные, не забывая осматриваться. В Василисе Умов сомневался мало; она, если потребуется, дойдет на одном упрямстве. Но и младшая Чернова держала темп, который задавали Изяслав, Лютый и Богдан, увлекавшие всех за собой. Петр замыкал цепочку. Все человеческое понемногу отступало: остались только опыт, зрение и слух. Птицы не орали; похоже, звери не рисковали сюда соваться.