Особый слуга (СИ)

От облегчения она едва не бросилась Северину на шею, но сдержалась и поблагодарила с достоинством, а затем ушла, понимая, что ему надо побыть наедине с обрушившейся на него новостью, в чем он в силу своей тактичности никогда ей не признается.

Шаткое равновесие (окончание)

Поначалу то было довольно шаткое равновесие: Полетт не оставлял страх, что Северин может ее покинуть. Ей даже снились кошмары, в которых он уходил, а она бежала за ним и безнадежно отставала все больше и больше. Графиня стала одеваться скромнее, держалась сдержанно, даже кулаки сжимала, когда желание коснуться Северина становилось нестерпимым. Она старалась не беспокоить его понапрасну, хотя сердце так и тянуло ее в кабинет управляющего. Но шло время, и постепенно унаследованное от батюшки жизнелюбие одержало верх над страхами. Кошмары отступили. Полетт сменила монашеские наряды на те, в которых чувствовала себя привлекательной, тем более Северину, казалось, было безразлично, как она одета. Он не сделал ни одной попытки поцеловать ее, не говорил комплиментов, какие без конца расточали светские кавалеры, а любые его поступки не выходили за рамки обычной вежливости.

Осень сменила зима, вьюжная и снежная. Мело, мело. Реку сковало толстым слоем льда, кареты сменили сани с острыми звонкими полозьями, из-под конских копыт при беге вылетали белые искры снега, а чтобы выйти на улицу, требовалось от затылка до пят кутаться в бесформенные шубы и надевать теплые ботинки с меховой оторочкой. Солнце всходило поздно, и, не удерживаясь на обледенелом небе, быстро скатывалось за горизонт. Плотные и низкие часто набегали тучи, лохматились, исходили на клочья снега. В отсутствие солнечного света Полетт впала в зимнюю хандру. Время, которое обычно расставляет все по местам, не спешило на выручку графине. И все чаще она стала задумываться, быть может все и так уже на своих местах, а она не желает этого принять? Ведь если бы Северин питал к ней нежные чувства, у него было достаточно возможностей объясниться. Так какой прок вздыхать о мужчине, который относится к ней с почтением, но не замечает в ней женщины?

Временами приезжала Женечка. Она уже не выходила в свет, не могла танцевать, да и сидеть подолгу ей было тяжело. Баронесса располагалась в гостиной, на низенькой кушетке розового дерева, умостив под поясницу сразу несколько вышитых подушек, и жадно выспрашивала подругу о новостях.

Полетт рассказывала:

— Алексис, наконец, женился. Накупил себе новых нарядов, одних часов с брелоками целую дюжину. Супруга возит его по балам, как комнатную собачонку, и всюду с ним танцует. Кажется, будто это не он дал ей свою фамилию, а она навязала ему свою. Он сделался совершенно другим: говорит ее словами с ее интонациями, его даже прозвали Аделаидович, только смотри не повтори ненароком, не то он обидится. Мишель Караулов на днях прислал письмо. Извинялся за долгое молчание, писал, что попал в плен. Дважды пытался бежать, но неудачно, затем все-таки получилось. Полтора месяца он блуждал по горам, пока не вышел к расположению части. За мужество был представлен к святой Анне третьей степени. Государь сменил гнев на милость, звал бравого кавалергарда в столицу, но Мишель просил позволить ему и дальше служить на передовой.

— Вот настоящий герой! И что бы тебе было не согласиться стать его женой? Сейчас бы и на тебя падали отблески славы.

На давая Женечке углубиться в эту тему, Полетт быстро продолжила:

— Евдокия Нежина помолвлена.

— И кто жених?

— Из друзей ее отца, какой-то овдовевший поручик в отставке.

— Вот как. Что ж, вполне ожидаемо.

— За внимание Верхоглядова соревнуются сестры Бородины. Он никак не может решить, какая ему больше мила, а посему для верности поощряет обеих.

— Ну, а ты сама?

— Кажется, особняк вполне приспособлен для жизни. На днях архитектор завершил перестройку оранжереи, лошади прекрасно чувствуют себя в новой конюшне…

— Серьезно? Лошади? Ты же не любишь лошадей. Ты просто морочишь мне голову! Лучше про кавалеров расскажи.

— А не про кого рассказывать. Разве граф Медоедов всякий раз, меня завидя, делает предложение. К счастью, у старика плохая память и к следующей встрече он благополучно о том забывает. И делает снова. А я опять прошу время на раздумья.

— Предупреждала я тебя, что если помедлишь, свободных мужчин не останется. Вот, воротила от всех нос, а теперь сидишь одна. С носом.

— Вовсе я не одна. У меня есть прекрасные сыновья, которым я посвящу свою жизнь.

Коль скоро Северину она не нужна, хотела добавить Полетт, но промолчала. Не имея возможности дать воли своим чувствам, она была очень несчастна.

— А что ты станешь делать, когда сыновья вырастут и заживут собственными домами? — не унималась Женечка.

— Нянчить внуков, разумеется.

— Ты безнадежна. Все ждешь принца не белом драконе!

— Правильно говорить: на белом коне.