Особый слуга (СИ)

Причина молчания графини в эту самую минуту направлялась к ним навстречу. Князь Соколов, по обыкновению элегантный, наряженный в черный, весьма шедший к его резанным чертам фрак с бархатным воротником, жилет темно-серого шелка и того же цвета галстук-бабочку. Напомаженные волосы князя были зачесаны назад, губы под щеточкой усов расходились в улыбке. Первым порывом Полетт было перейти на другую сторону улицы, но трусихой графиня не была никогда. Она до боли свела лопатки, вскинула голову и взглянула своему страху прямо в его холеное породистое лицо.

Князь поцеловал пухлую ручку баронессы Алмазовой, взялся за руку Полетт. Не желая давать подруге повод для любопытства, Полетт позволила это, радуясь, что на ней перчатки.

— Какая неожиданная и приятная встреча! Рад видеть вас обеих в добром здравии! Как ваши дети, баронесса? Какое на вас красивое платье, графиня. Хотя по мне, оно чересчур закрыто. Скромность хороша в меру, помните, мы об этом уже толковали?

Слова Соколова подняли целую бурю в душе Полетт. Графиня прикусила нижнюю губу, призывая себя к молчанию. Женечка, не замечая напряжения подруги, радостно щебетала:

— Кирилл, мой старший, совсем подрос. Мы с Алексеем Михайловичем приняли решение определить его в университетский пансион. А Васеньку, он меньше Кирилла на год, отдадим в Пажеский корпус. Пообвыкнется, поднаберется опыта светской жизни, глядишь достойное место при государе займет. Что до Егорушки и Сереженьки, то оба пока малы, хотя и проявляют замечательный ум не по годам. В Алексея Михайловича пошли, я-то к наукам никогда пристрастия не имела.

О муже и детях Женечка могла говорить бесконечно.

— Прошу нас извинить, князь, мы торопимся, — прервала Полетт болтовню подруги и, подхватив баронессу под руку, потащила прочь.

— Разве, дорогая? — пролепетала Женечка, изо всех сил упираясь ногами в тротуар.

— Ты хотела есть, помнишь? Завтрак и десерт. И наверняка мороженое.

— Да, от мороженого я бы не отказалась, но…

— С радостью составлю вам компанию, — нагнал их князь Антон.

— Как замечательно, — Полетт лучезарно улыбнулась обоим. — Я как раз вспомнила, что меня ждут неотложные дела. Оставляю вас в компании друг друга.

Глаза Женечки, помнившей, как совсем недавно подруга расписывала действительные и мнимые достоинства князя, сделались размером с чайные блюдца.

— Погодите, графиня! Нам нужно кое-что обсудить, — остановил Полетт Соколов.

Графиня изобразила полнейшее недоумение:

— Ужели?

— Вы не ответили на мои письма.

— Я не получала их.

— Позвольте, я вас подвезу. Мой экипаж стоит на соседней улице.

Полетт передернуло от отвращения. Она сомневалась, что ее показной бравады хватит, чтобы остаться с князем наедине.

— Мы можем поговорить прямо здесь, — предложила она компромисс.

— Едва ли это уместно.

— Баронесса Алмазова — моя давняя подруга, у меня нет от нее секретов.

Полетт почти не лукавила. Да недавних пор она поверяла Женечке все, что лежало у нее на сердце, поэтому была уверена в умении подруги хранить тайны.

— Ну, коли вы так настаиваете…

— Да, настаиваю, — с видом победительницы графиня улыбнулась уголками губ, но следующие слова князя стерли ее улыбку:

— Я хотел говорить о прошедшей ночи.

Полетт вздрогнула. Такого поворота событий она не ожидала — ей казалось, Соколов не меньше нее заинтересован сохранить их встречу втайне. Украдкой она покосилась на Женечку. Не заметить интереса в глазах баронессы мог разве слепой. Просив подругу непременно дождаться ее возвращения, графиня, проигнорировав предложенную князем руку, спросила:

— Где ваша карета?

Едва они отошли на приличное расстояние, светская вежливость слетала с Полетт, как от порыва ветра слетает пепел, обнажая с горячие угли.

— Я уничтожу тебя, — прошипела графиня то, о чем думала непрестанно. — Весь свет узнает о твоих забавах. От тебя отвернутся друзья, ни одна приличная женщина не станет твоей женой!

Оказалось, Соколов думал о том же, поскольку отвечал сразу, без промедления:

— Уничтожив меня, ты погубишь себя самое. Ты так жаждешь мести, что готова заплатить за нее репутацией? А ведь у тебя двое детей, они не скажут спасибо, если ты лишишь их возможности занять подобающее им место в свете.

— Мне нет дела до мнения света. Я всегда могу воротиться на родину своего супруга.

— Тогда зачем ты приехала, если тебе так хорошо жилось за границей?

Споря, они дошли до простой лакированной кареты. Антон отворил перед Полетт дверцу и молвил:

— Ты ведь не хочешь, чтобы о нашей небольшой размолвке узнала вся улица?

— Подруга меня ждет. Если позволишь себе какую-нибудь вольность…

— Обещаю вести себя примерно, коли сама не попросишь иного.