Особый слуга (СИ)

Смотрела Полетт и на своих спутников. Мельком — на горничную, чья жизнь так тесно переплелась с ее жизнью, что она давно уже стала членом семьи, вместе с графиней отмечала праздники и стояла службу в храме. Аннета была ясна, как Божий день, ничего в ней не могло удивить или стать неожиданностью для хозяйки, и тем она была хороша. Другое дело Северин. Он вошел в жизнь Полетт волею случая, и она только начала его узнавать. Графиня рассматривала прядь золотых волос, перечеркнувшую высокий лоб слуги, широкие скулы, щедро засыпанные веснушками, тени ресниц на щеках, четкую линию сомкнутых губ. Что он за человек? Что связывало его с князем? Ведомый какими побуждениями он пришел ей на помощь?

В конце концов, досадуя на саму себя за любопытство, Полетт отвернулась и вновь принялась любоваться сменяющимся за окном пейзажем. Когда снаружи окончательно стемнело и ничего уже не стало видно, графиня поймала себя на том, что пальцем повторяет отражение профиля Северина в оконном стекле.

Управляющий (окончание)

Столичный особняк на набережной, бывший частью приданного Полетт, долгие годы ее отъезда стоял пустым. Под спудом прошедших лет величавый двухэтажный дом с пышным карнизом между этажами, с ровными белыми колоннами, с наличниками резного белого камня, разорванными посредине кривляющимися маскаронами, с горбатыми горгульями, обвивавшими водостоки — этакое причудливое соединение антики и готики, все глубже уходил в землю. Пылилась в чехлах мебель, бродило по комнатам гулкое эхо да редкими гостями захаживали случайные сквозняки. Прислугу распустили за ненадобностью, и единственным хранителем покоя дома остался управляющий, такой же старый, как и сам дом.

Получив весточку о возвращении хозяйки, особняк воспрянул ото сна. Спешно набирались слуги: горничные, лакеи, прачки, полотеры, истопники, кучера и прочая челядь с рекомендациями и без оных выстраивалась в очередь у кабинета управляющего, с каждым старик разговаривал лично и по итогам беседы отбирал тех, кто показался ему наиболее благонадежным. Снимались чехлы с мебели, оттирались до блеска полы и окна, гремела посуда, гудело пламя в печах, привозился лед для ледников, из сундуков доставалось и наново перестирывалось белье. Трудов было много. Управляющий, помнивший графиню смешливой девчонкой, старался изо всех сил, да так, что накануне приезда хозяйки слег от сердечного приступа. Когда Полетт, наконец, вошла в дом, старик был совсем плох.

Полночи графиня просидела у его постели.

— Ну, наконец-то дом перестанет пустовать, — были прощальные слова управляющего. Всю жизнь он провел при особняке, здесь же и испустил дух, возвращая вверенное ему хозяйство в целости и сохранности.

Набранная в спешке прислуга пока не успела сработаться. То тут, то там требовалась твердая рука, чтобы рассматривать жалобы и примирять спорящих. Буйно и безо всякого порядка разросся сад, в доме, годами стоявшем без ремонта, во время дождей протекала крыша, нуждалась в усовершенствовании конюшня, требовалось изготовить новые кареты, приспособить к современной жизни прачечные и кухню. Все эти заботы свалились на молодую женщину, куда лучше управлявшуюся с акварелями и пяльцами, нежели с цифрами.

Полетт допоздна просиживала в кабинете управляющего, пытаясь вникнуть в сложную бухгалтерию, выслушивая жалобы челяди и беседуя с новыми слугами, ведь полный штат так и не был набран. Здесь же, за простым деревянным столом, выкрашенным под дуб, на стуле из обычной березы Полетт читала письма детей, весточки от родителей да послания Женечки Алмазовой: «Спешу уведомить, что дуэль между Алексеем Михайловичем и графом Серебряным окончилась без значительных потерь. Граф прострелил моему супругу руку, так что на некоторое время Алексей Михайлович сделался заядлым домоседом, а я исполняю при нем обязанности сиделки и верной жены. P.S. Кажется, я вновь в положении».

Порой Полетт выходила из мрачной своей обители на солнечный свет, чтобы передохнуть и развеяться. Тогда она шла в хозяйственные помещения, или гуляла по саду, или смотрела, как дворники приводят в порядок территорию особняка и улицу перед ним. В наследство от покойного супруга графине досталось двенадцать лошадей, и она ломала голову, как лучше разместить их. Помещения для лошадей спешно перестраивались, расширялись, переносились перегородки в стойлах. На сей раз Полетт отправилась к конюшне, взглянуть, как идет работа. Это было настоящее мужское царство, куда женщинам путь заказан. Здесь трудились усердно, слаженно, подбадривали друг друга, громко и от души шутили и также громко заразительно хохотали. Мелькали улыбчивые лица, сощуренные от яркого солнца глаза, засученные рукава беззастенчиво оголяли загорелые предплечья. Работники чувствовали себя вольготно, иные даже щеголяли в подвернутых штанах, сверкая крепкими голенями да грязными босыми пятками. В этом совместном движении, молодецкой удали, натуге ощущалось мощное торжество жизни.