Осознание

- А мне нравится. - Сказал довольно Артем. - После землянок мне все нравится. Главное, что всех в одном кабинете собрать можно. И не надо думать, как бы пораньше закончить и еще поспать домой успеть.

- Каждому свое… - сказала я. Артем хмыкнул на это и сказал:

- Ух, как ты заговорила. Ну ладно, хотел я дать тебе место при себе секретарем. Но раз тебе не нравится, давай на свое обучение иди. Может чему и научишься там. Я посмотрела в его лицо и сказала:

- Ты не шутишь?

- Нисколько. - Кивнул он. - Мне как-то самому стыдно стало, что я от тебя так быстро избавился. Надо Петьке еще раз спасибо сказать. Он тебя, что, вспомнил по отряду? А, ну тогда понятно. Хорошая память. Не зря его, Катя и Альберт выбрали.

- А что мне надо будет делать? - Спросила я озабоченно, думая, что не справлюсь.

- Кроме того, как спать со мной? - Спросил он, и, под смешки охраны, я не сразу поняла, что он шутит. Он извинился за пошлые шутки, хотя я его извинений и не требовала, и сказал: - Моим расписанием занимается адъютант. Он же держит в памяти или записывает распоряжения. Тебе надо будет их набирать на машинке, а, скорее всего компьютеры скоро подтащат, и возвращать документы на подпись мне. Я подписываю и передаю адъютанту. Он уже сам регулирует бумагооборот и принимает отчеты об исполнении.

- Я же, опыта не имею… - испугалась я. - Да и с языком у меня проблемы… Артем посмотрел на меня и сказал одной фразой мне все и на всю жизнь:

- Я ведь тоже не электромеханик, но работал на заводе и хорошо работал. Помощником мастера стал, а потом и мастером цеха. Я не заканчивал тыловую академию, но я был комендантом и получше многих. Я когда-то не умел стрелять. Но я научился этому, и сейчас с Севой на полосе могу поспорить… это командир снайперов наш. Можно научиться всему, и делать это отлично. Главное не ленится и стараться даже тогда когда ничего не получается. - Приглядевшись к моим глазам, он сказал: - И у тебя все получится. Ты не ленивая, я знаю. И ты терпеливая.

Ох, мне бы его уверенность во мне самой. Ночью в гостинице думая о предстоящей работе и о Петре, с которым мне придется часто видеться, его кабинет должен был стать соседним Артема, я не то, что в себя не верила. Я даже боялась поверить. Я не верила что у меня все получится в таких экстремальных условиях работы. В ту ночь я впервые в жизни молилась Абсолюту. До сих пор вспоминаю эту молитву и улыбаюсь.

«Я знаю, что Ты не желаешь зла никому. Я видела, как Ты даже заботишься обо мне. Когда у меня ничего не было, находились люди, и они помогали мне. Я была голодна, и меня кормили. Я страдала и мне помогали. И сейчас мне помог тот, от кого бы я помощи не приняла. Но так случилось. Если это деяние Твое, я не знаю говорить спасибо или злиться. Если это очередное испытание как ТО ЧТО БЫЛО, я не понимаю смысла его. Но я прошу об одном. Не надо больше боли. Пожалуйста. Я умоляю тебя. Пожалей меня, если Ты знаешь, что такое жалость. И пусть эти мужчины не погибнут на этой дурацкой войне. Я устала от гибели близких мне. Я устала плакать о них. Я устала думать, что это я в чем-то перед тобой или ими виновата. Пусть они живут. И Василий, и Серебряный, и Роман Камилович. И даже этот пусть живет… я его прощу со временем. И Ты прости его. Не дай и ему сгинуть. И конечно Артем. Не убивай его. Я умоляю пусть он живет. Пусть они все живут. Не надо больше смертей. Пожалей Стасика, если он жив, и позаботься о нем, если он погиб. Он не сделал же никому ничего плохого. Разве что любил меня… А Тебе так не нравятся те кто меня любят…

И избавь меня от моих снов. Я больше не хочу никого убивать. Я женщина. Я девушка. Почему я должна делать все это?! Почему? Пожалуйста… прошу тебя… умоляю…»

Я уснула и впервые, вместо крови и гадостей, впервые мне снилось нечто другое.

Сон шестой:

Деревянное кресло было жутко неудобным. Даже более неудобным, чем рассматривающий меня взгляд человека за столом напротив. А уж его вопрос мне, который он уже трижды повторил, был неудобнее всего:

- Ты кто такая? Кто такая, я тебя спрашиваю?

- Я Саша. - Сказала я и посчитала этого достаточным.

- Отлично, Саша, а что ты здесь делаешь? - Спросил этот мужчина средних лет, продолжая рассматривать мое оголившееся плечо и, кажется, даже грудь скрытую моей старой маечкой.