Оспинки на память

Утром перед школой я забегаю к маме. Мы долго сидим обнявшись. Мама расспрашивает меня, как дела в школе, что мы с папой едим. Пахнет кипячёным молоком и чем-то медицинским.

Нужно идти. На улице темно и скользко, а до школы далеко.

Мы с папой в воскресенье едем в Таллин. Это сказочный средневековый город с узкими улочками и башнями. Мы заходим в любимое кафе, где продаются булочки со сливками и слоёные пирожки с килькой. На столах стоят маленькие серебряные молочники и розетки с сахаром. Всё очень вкусно и красиво! Потом идём в кино, в новый широкоформатный кинотеатр «Космос», и смотрим фильм «Война и мир». Фильм нам понравился. Там такой красивый Андрей Болконский! Полные впечатлений, идём обедать в ресторан «Глория». Я ем котлеты из лосятины. Это объеденье!

Перед отъездом папа предлагает постричься, чтобы не мучиться с косичками. В парикмахерской мне делают «польскую» стрижку и зачем-то подбривают затылок машинкой.

День прошёл здорово! Но в электричке я начинаю ужасно чесаться. Маленькие волоски после машинки сильно колются. Придя домой, я вижу, что покрылась волдырями, как будто меня обожгла крапива.

Папа ставит диагноз – аллергия и даёт мне димедрол.

Я сплю до обеда следующего дня. Придётся папе писать записку в школу.

Зато аллергия прошла.

Весна

Палдиски, 1966

22 апреля меня приняли в пионеры. Папа сделал мой фотопортрет на память. Я с короткой стрижкой «по-польски», в нарядной форме с алым пионерским галстуком. Форма в Эстонии не такая, как в Ленинграде. Девочки носят тёмно-синий костюм: юбку в складку на лямках и жакетик. А в праздничные дни или на торжественную линейку надевают белую блузку с воланчиками на воротнике и манжетах. Я себе очень нравлюсь на этом портрете.

Маму опять положили в больницу, только теперь в Таллине. Мы поехали её навестить, а нас не пустили. Мама долго махала нам рукой за закрытым окном четвёртого этажа и прислала записку:

«Я здесь как в тюрьме. Мне ничего не говорят. Только делают уколы. Все разговаривают на эстонском, и врачи, и пациентки. Кимка, забери меня отсюда под расписку».

На следующий день папа поехал и забрал маму домой.

Мама очень красивая, несмотря на большой живот. Баба Нэла сшила ей чудесное платье-халатик, а я отдала ей свою серебряную сакту. Эту брошку подарил мне мой друг Андрей Крупенников.

Сегодня солнечный весенний день.

– А давайте фотографироваться! – предлагает папа.

Это мы любим. Папа даёт нам с мамой свои форменные фуражки, и мы усаживаемся на диван в обнимку.

Щёлк! Щёлк! Хорошие фотки получатся.

– Мама, можно я пойду гулять без шапки? А можно я надену новые туфли?

Мне разрешили. Всё, значит, началась настоящая весна! Я выбегаю на улицу к своей подружке Сюзанне. Она тоже без шапки и в туфельках.

Скоро я окончу учёбу, и мы поедем в Ленинград. Там у нас появится маленький. Интересно, кто это? Говорят, мальчик. Уж больно большой живот у мамы!

Скорее бы каникулы!

Долгий июнь

Ленинград – Киев – Ленинград, 1966

Я окончила третий класс, и мы с мамой поехали в Ленинград. А папа пока остался в Палдиски.

Баба Нэла берёт меня с собой на три недели в Киев. Мы живём у бабушкиной тётки – Ольги Карловны. Её квартира в самом центре Киева, за Бессарабским рынком. Каждое утро бабушка кормит меня манной кашей. Потом набивает сумку варениками, грушами Бэра и черешней, и мы отправляемся на Днепр. Едем на троллейбусе до Владимирской горки. Затем спускаемся к реке. У моста Патона всегда сидят старики, играющие в шахматы или нарды. Рядом стоят автоматы с пивом и газированной водой.

Мы переходим по мосту на другой берег. Здесь широкий песчаный пляж. В жаркий день песок так раскаляется, что приходится бежать бегом к воде.

Но мы приходим очень рано, когда почти никого нет. Прокат раскладушек закрыт, и ещё не пришли торговцы бубликами и пирамидками с молоком. Бабушка не пускает меня купаться, пока я не съем два вареника. Она поставила себе цель «откормить ребёнка». Мне приходится съедать большое количество вкуснейших вареников, чтобы наплаваться вдоволь.

Бабушка добилась своего. Я возвратилась в Ленинград загоревшая и поправившаяся.

Когда мы вернулись, мама уже была в клинике института Отто, на Стрелке Васильевского острова. Мы с бабой Нэлой идём её навестить. Но сначала бабушка хочет «встретиться со старым знакомым». Мы приезжаем на Исаакиевскую площадь к гостинице «Астория». Из ресторана гостиницы к нам выходит невысокий лысоватый человек с газетным свёртком. Бабушка тихонько разговаривает с ним, платит деньги, и мы уходим.

– Это чёрная икра. Сталине очень полезно.

Мама лежит в просторной светлой палате. Под окном цветёт куст сирени. Мы долго и крепко обнимаемся.

Мама так рада, что я наконец-то поправилась и выгляжу здоровой.

Я в новом белом маркизетовом платье, которое мне сшила баба Нэла. Мама любуется мной, улыбается.

Потом бабушка делает нам большие бутерброды с икрой. Мы уплетаем и слушаем по транзистору нежный дуэт на французском языке.

– Знаешь, Алёша, это из фильма «Шербурские зонтики». Правда замечательно?

– Сталина, когда операция? Они что, хотят дождаться родов? – возмущается бабушка.