Остаюсь с тобой

— Я все время, сколько вы здесь работали, Роман Тарасович, говорил вам, что мы очень поверхностно знаем свои недра, — заговорил медленно, раздумчиво, точно подыскивая слова. — Конечно, у нас очень долго искали нефть. Пока не нашли подхода к ней, не разгадали ее секрета. И почему-то сразу все решили, что найденный ключик подходит ко всем месторождениям Полесья. Не успели отрешиться от одного шаблона, как сразу же попали в плен другого. По причинам, которые мне непонятны, мы не хотим признать того факта, что здесь каждое месторождение имеет свою специфику. Эта специфика является результатом сложных геологических процессов, о которых мы можем только догадываться. Мы плохо знаем свои недра, Роман Тарасович. Кстати, именно поэтому геологи так долго не могут найти новых месторождений. Поэтому и на триста пятой мы неожиданно получили нефть с такой глубины, на какой и не ожидали ее встретить. Правда, нам не повезло. Откуда-то взялась вода. Мы подумали, что там кончилась нефть. Теперь знаем, что нет, не кончилась. Она напомнила о себе, не простила нам излишней беспечности. Я не могу сейчас назвать истинных причин трагедии, но, бесспорно, одна из них — наше невежество. Мы, Роман Тарасович, очень многого не знаем про нашу землю, про ее тайны, и, боюсь, еще долго не будем знать, если не перестанем относиться к постижению этих тайн так, как относимся сейчас.

Протько спустился со сцены и так же неторопливо, подчеркнуто замедленным шагом направился на свое место в первом ряду.

— Чего доброго, вы наши беспорядки спишете на природу, — бросил ему вслед Балыш.

— Разрешите мне, — поднялся в середине зала невысокий широкоплечий в черном комбинезоне рабочий. Можно было подумать, что он только что от станка. — Я в профкоме отвечаю за производственный сектор.

— Пожалуйста, на трибуну, — попросил его Балыш.

— Ничего, вы меня и так услышите, — остался на месте человек, отвечающий за производственный сектор. — Что я скажу? Не первая это у нас авария. Были и раньше. Особенно когда нефти было больше. «Елки» в небо летели. Близко не ставили заведенного мотора, никто не курил. Обходилось. А что здесь? Видно, прозевали, когда пошел газ. Может, сидели, отдыхали. Перекур, значит… А может, и мотор работал на агрегате. Мы знаем, какие у нас искрогасители. От них трава загорается, не только газ. Вот оно и загорелось. Может статься, и раствор не тот завезли, что у нас довольно часто бывает. Настоящей причины мы пока не знаем, здесь еще надо разобраться. Но зато знаем, что люди работали в выходные дни. После напряженной трудовой недели. Усталые. Наверное, они куда-то спешили. В результате не та бдительность, не та осторожность. Мы не раз говорили на профкоме, что нельзя так. Все соглашаются и все равно продолжают свое. План! Перед ним и выходные не выходные. Некоторые, может быть, думают, если человек не имеет цены, так он вообще ничего не стоит… У меня все.

— Интересно. Один все списывал на незнание природы, а другой на выходные. Выходит, виноватых нет? — покивал головой Балыш. — Неужели нет людей, отвечающих за ту же технику, за те же искрогасители?

— И не найдете, — уже не вставая с места, крикнул профсоюзник. — Знаете почему? Слишком много ответственных развелось. Попробуй разобраться, кто из них виноват. Посчитайте только в нашей конторе, сколько дверей с табличками. И за каждыми дверями — ответственный. Загляните в цеха, на газовый завод. И там таблички. Слишком много табличек.

— Еще одну очень существенную причину нашли, — хмыкнул Балыш. — А знаете ли вы, что каждый, кто сидит за дверью с табличкой, отвечает за конкретный участок? Разве не так?