Остаюсь с тобой

— Дорогие мои коллеги, — торжественно начала Антонина Сергеевна. — Есть приятная для всех нас новость. В нашу школу прибыл инструктор райкома партии Игорь Климович Шутик. Он будет изучать нашу работу по воспитанию подрастающего поколения. Мне это очень приятно. Надеюсь, что это не менее приятно и всем вам. Когда работаешь не щадя себя и особенно если еще кое-чего добиваешься, хочется, чтобы твои старания заметили. Конечно, каждому из нас хочется работать еще лучше. Со стороны яснее видны наши недостатки. Надеемся, что Игорь Климович даст нам ценные советы. Мы все будем только благодарны ему за это. Так что, товарищи, не стыдитесь показать то лучшее, что есть в вашей работе. Недостатки тоже не скрывайте. Тем более что скрыть их все равно не удастся. Игорь Климович учился в нашей школе, кстати, окончил ее с золотой медалью, и, сами понимаете, от него ничего не скроешь.

Алла Петровна слушала директора и ничего не понимала. Неужели она и вправду не боится проверки? Неужели она думает, что в школе нет таких недостатков, за которые нельзя не тревожиться? А может, она просто умеет владеть собой, умеет строить хорошую мину при плохой игре? Алла Петровна поискала глазами Светлану Марковну, которая всегда производила впечатление непосредственной женщины. Во всяком случае, играть, притворяться, менять мысли было не в ее натуре. Светлана Марковна сидела с блуждающей улыбкой на лице. Ее синие глаза сверкали от восхищения тем, что происходило в зале. Алла Петровна перевела взгляд на Фаину Олеговну. Ее маленькое личико было, по обыкновению, грустным, задумчивым. Можно было подумать, что она думает о чем-то своем и не слышит, не видит ничего вокруг.

Директор между тем закончила речь и отпустила учителей.

— Чего она такая веселая? — выходя из актового зала, сказала Алла Петровна.

— А чего ей журиться? — Фаина Олеговна посмотрела на Аллу Петровну так, будто не верила, что та и правда ничего не понимает. — Разве не слышали, что этот из райкома их бывший ученик? Может, медаль-то ему сделали. Недаром она напомнила о ней со сцены.

— Он же будет ходить на уроки, беседовать с учителями… Правду не скроешь. — Алла Петровна не верила, чтобы знакомство могло повлиять на результаты проверки. — Не станет же он лгать сам себе. Он понимает, что в его положении.

— Он и не будет лгать, — хмыкнула Фаина Олеговна. — Он напишет правду. Правду о тех уроках, на которых поприсутствует, правду о тех учителях, с которыми побеседует. Ходить будет на те уроки, на которые посоветует директорша, беседовать — с теми учителями, с которыми скажет та же директорша. Так обставят, что с кем надо, а с остальными он и не встретится.

— С кем же он встретится?

— Они сделают так, что на нас у него не хватит времени.

— Сами подойдем.

— Разве что.

— А вдруг он не по нашему письму вообще? — высказала догадку Алла Петровна.

— Не думаю…

Первые дни представитель райкома ходил на уроки, казалось, без всякого плана. На уроки к Алле Петровне и Фаине Олеговне не заглядывал. Больше того, даже не сделал попытки познакомиться с учительницами, поговорить, хотя они и старались чаще попадаться ему на глаза. Встречали его в коридоре, когда он шел к кому-нибудь в класс, или вмешивались в разговор, когда он беседовал в учительской с кем-нибудь. Все было тщетно. Игорь Климович упорно не замечал их, не хотел замечать. И только на пятый день он явился на урок к Алле Петровне. После урока, задержавшись в классе, признался, что проверяет их жалобу, сказал, что ему приятно было познакомиться с ней, Аллой Петровной, и что уроком он доволен, что вообще наслышался о ней здесь немало хорошего. Правда, не от всех. Уточнил некоторые фамилии, попросил пока что никому не говорить, с какой целью он в школе.

Объявление об общем собрании педагогического коллектива повесили загодя.

В этот день Алла Петровна пришла в школу раньше обычного. В учительской еще никого не было, и она, достав из портфеля маленькое зеркальце, ловя в нем то глаза, то нос, то губы, начала прихорашиваться. Дома она не успела этого сделать, да и не стала делать, потому что на дворе моросило и все равно пришлось бы подкрашиваться заново. Отведя зеркальце на расстояние вытянутой руки, окинула взглядом все лицо. Увидела шею, заметно иссеченную морщинками, подумала, что пора переходить на платья с высокими воротничками.

В это время вошла Фаина Олеговна. Она всегда ходила в синем длинном плаще, в вязаной серой шапочке, надвинутой на глаза. Волосы перехватывала резинкой, как школьница. Теперь же была в светлом пальто, в такой же светлой шляпке. Волосы раскидистой волной лежали на плечах. Раздевшись, сняла сапожки, достала из портфеля лодочки на высоких каблуках. В блестящих черных туфлях, в трикотажном красном костюме она вдруг из серой блошки превратилась в настоящую красавицу.

— Директорши не боитесь? — залюбовалась ею Алла Петровна.

— Пусть она меня боится, — прыснула Фаина Олеговна, и смех ее показался Алле Петровне не приглушенным, не сдавленным, как раньше, а молодым и звонким.

— Может, что-нибудь слыхали?