Остались одни. Единственный вид людей на земле

Вся эта информация ясно показывает, насколько сложен наш мозг и какой долгий путь нам предстоит, если мы и вправду хотим разобраться, как он работает у нас теперешних, не говоря уже о тех, кто умер за 100 тысяч лет до нас. Ричарда Клейна, создателя гипотезы о серьезном перевороте в нашем мышлении 50 тысяч лет назад, мало обрадует тот факт, что 100 тысяч лет назад у ранних современных людей из Омо-Кибиша и Херто лобная и теменная доли мозга уже были явственно увеличены. Так что особых указаний на резкие изменения мозга в тот период, о котором говорит Клейн, найти не удается. Объем мозга и EQ менялись очень постепенно вплоть до времени 20 тысяч лет назад, после чего эти показатели, по-видимому, несколько уменьшились, и точно так же около 20 тысяч лет назад могла увеличиться пропорция мозжечка по отношению к полушариям мозга.

Таким образом, у нас нет практически никаких физических характеристик, которые бы говорили о сдвигах в работе мозга 50 тысяч лет назад. Правда, появились кое-какие генетические данные на эту тему: утверждается, что примерно в то время произошли трансформации в гене дофаминового рецептора D4 (DRD4). Рецептор DRD4 опосредует работу дофамина в мозге, влияет на его эффективность. Вредные мутации в этом гене связаны с такими поведенческими нарушениями, как, например, синдром дефицита внимания и гиперактивности, а полезные мутации, как предполагается, должны способствовать поисковому поведению, рискованным поступкам – эти качества как раз пригодились для успешной миграции из Африки. А еще было выдвинуто предположение – среди его сторонников археолог Джон Паркингтон и некоторые другие, – что рост мозга сапиенсов сильно ускорился в связи с употреблением в пищу рыбьего жира, когда древние люди начали вовсю использовать морские ресурсы; к тому же омега-3-ненасыщенные жирные кислоты, содержащиеся в жирной рыбе, благоприятно влияют на здоровье и увеличивают продолжительность жизни. Но, к сожалению, свидетельства ископаемой летописи на этот счет лишь косвенные, а их можно истолковать очень по-разному. И здесь мы должны вернуться к двум ключевым чертам современного поведения, о которых по археологической летописи можно судить гораздо увереннее: символы и, как следствие, сложный язык.

Шимпанзе, наши ближайшие современные родичи, умеют изготавливать и использовать орудия, в данном случае – чтобы раскалывать ядра плодов масличной пальмы.

В главах 5 и 6 мы обсудили ключевые черты современного поведения, на которые в первую очередь ориентируются археологи, – фигуративное искусство и погребения с предметами утвари. Мы видели, что старше европейского материала возрастом 40 тысяч лет у нас нет нигде в мире надежных данных о существовании фигуративного искусства. Точно так же у нас нет никаких данных о существовании символических погребений старше, чем у древних современных людей из Схула и Кафзеха с датировками 100 тысяч лет, даже если в более ранних африканских местонахождениях, как, например, в Херто, находят предположительные следы ритуальных действий с человеческими останками. Но при этом в Африке переработка и использование красных пигментов (охры) уходит в еще более глубокую древность, на 250 тысяч лет. Это, напомню, местонахождения Каптурин и Олоргесалие в Кении. После этой хронологической отметки данных меньше, но все же они есть: в Южной Африке, в местонахождении Пиннакл-Пойнт с датировками 160 тысяч лет, еще больше в Северной и Южной Африке, в местонахождениях возрастом 120 тысяч лет. Затем имеется богатый материал из пещеры Бломбос в Южной Африке, который включает около двадцати гравировок на брусках охры возрастом 75 тысяч лет и еще несколько подобных фрагментов возрастом 100 тысяч лет. Большинство ученых сходятся на осознанном символическом смысле этих брусков, вряд ли они получились в результате случайных или утилитарных действий, хотя более ранним охрам символический смысл можно приписать лишь условно, тут никакой определенности нет.