Останкино. Зона проклятых

Но случилось так, что Лукашин опередил Павла Ильича, позвонив ему первым — на сайте новостных агентств Canada Today и American Top News в разделе «горячих новостей» почти одновременно появились срочные сообщения. Они сообщали, что МИД Канады вызвал российского посла для вручения официальной ноты протеста против незаконного задержания канадского журналиста, работавшего в зоне Останкина. Фамилия журналиста не называлась, однако агентства обещали опубликовать более подробную информацию в самое ближайшее время.

«Ну, сейчас начнется», — с тревогой подумал Лукашин, набирая номер Афанасьева. За этими сообщениями он уже отчетливо видел огромную новостную лавину, которая с ревом ворвется в информационное пространство планеты.

— Я уже знаю, — сухо ответил полковник на его звонок. И добавил: — Я позже перезвоню.

Конечно же, Пал Ильич обладал куда более подробной информацией — он получал ее напрямую из МИДа. Лукашин, пялившийся сквозь свой экран на бескрайние просторы Всемирной паутины, мог только гадать, что происходит в деле Берроуза на самом деле.

Тем временем новостной поток нарастал. К освещению скандальной новости подключились ведущие информационные агентства Европы, а затем и всего мира. Сайт «Свободной прессы» заходился в истерике, обвиняя русских в варварском нарушении всех возможных свобод и собственных законов. Сайт «Международного общества по борьбе за права человека» не отставал. Вскоре впервые прозвучало и имя стрингера. СМИ давали краткую справочную информацию о герое дня, томящегося в застенках ФСБ, и наперебой анонсировали интервью с членами семьи «пленника совести». Постоянно цитировались слова генерала Белова о том, что лица, нарушившие режим в Останкине, будут привлекаться лишь к административной ответственности, если они не совершали каких-либо уголовных деяний. Стали появляться высказывания канадских официальных лиц. Сам премьер-министр Канады заявил, что правительство и МИД страны сделают все, чтобы прекратить неправомочные действия, ущемляющие свободу Берроуза. Он обещал электорату, что будет решать проблему на уровне первых лиц Российского государства и во что бы то ни стало вернет свободного гражданина на родину.

Эхо этих публикаций всколыхнуло финансовых аналитиков. Все они дружно взялись строить прогнозы, предвещающие стагнацию торговли между странами и падение котировок акций тех компаний, ключевыми партнерами которых являются российские компании. В утренних новостях российских телеканалов стали появляться скупые сюжеты о проблемах между Россией и Канадой. Гневные заявления западных лидеров были не за горами.

А Афанасьев все не звонил.

Но Лукашин верил. Верил наперекор всей этой мировой шумихе, что Николай Берроуз все-таки усядется сегодня в креслице рядом с детектором. Вовка решительно не допускал мысли, что и полиграф согласится с Таращенко, признав правдивость показаний стрингера.

Когда канадский посол вместе с главой восточноевропейского отделения «Свободной прессы» и представителем всемирной организации по защите прав человека, окруженный репортерами, входил в высотку Министерства иностранных дел на Смоленской площади, Николай Берроуз был спешно доставлен в здание ГУВД города Москвы, где он встретился со своими адвокатами, нанятыми канадской стороной. Среди них были не только русские юристы, но и американцы, работающие в Москве. Вся эта бригада требовала протоколы задержания и вчерашнего допроса, о котором им рассказал их подзащитный Берроуз. Документы российская сторона предоставляла, но крайне медленно. Адвокаты грозились Страсбургским судом по правам человека и международными санкциями, справедливо обвиняя россиян в нарушении собственных законов, приказов и распоряжений.

Лукашин больше не ждал звонка Афанасьева, потеряв способность верить в чудо после того, как в Интернете появились сообщения о категоричных заявлениях премьер-министра Италии, германского канцлера и президента США. Но Афанасьев наконец позвонил.

— Лукашин, ты и сам все понимаешь, — сказал он, вздохнув не то с сожалением, не то с облегчением. — Может, это и к лучшему. Окажись канадец чист, мы бы с тобой в крупную передрягу попали бы.

— И что дальше, Пал Ильич?

— Менты его отпускать будут с извинениями. Их пресс-служба сейчас заявление готовит. Мол, недопустимое превышение служебных полномочий, виновных накажем, ну и все такое.

— Понял, Пал Ильич. Можно считать операцию завершенной?

— Да ты что такое говоришь? Не было никакой операции, Вова, так и запомни. Не было!

— Так точно, товарищ полковник, — сухо отчеканил в трубку Лукашин.

Позже Афанасьев скажет ему, что они все-таки успели задать стрингеру несколько прямых и жестких вопросов, записав голос Берроуза и проанализировав его звучание на специальной аппаратуре.