Останови моё безумие

Перед тем как уйти к себе, завтра я уже должен был вернуться к работе, снова простоял в дверях кухни, наблюдая, как сестра моет посуду, игнорируя посудомоечную машину, а я не мог заставить себя заговорить с ней. Помедлив ещё, я дождался, пока она поставит в шкаф последнюю чистую тарелку, затем развернулся и ушёл, прежде чем она могла обернуться.

Первая пицца

МИРА

Сегодня я избавилась от своих волос. Нет, не полностью, как-то некомфортно ходить лысой, но короткая стрижка стала хорошей альтернативой. Чёлку я решила оставить, привыкла прятать за ней своё лицо от назойливых знакомых и любопытных взглядов прохожих, сейчас самое время спрятаться от ненормального братца. У него входит в привычку раздражать меня своим присутствием, когда я сбегаю из-за стола на кухню, или он проверяет, тщательно ли я мою его тарелки? Это бы меня успокоило. Слава Богу, он ушёл, после того как я сложила посуду на место, не хотелось с ним разговаривать, да и не о чем. Я тоже пойду в свою комнату. В коридоре услышала звук включенного телевизора, — родители собирались смотреть новости — решила зайти к ним.

— Что нового?

— Мира, дорогая, это ты, — отец всегда добавляет слово «дорогая» к моему имени, когда хочет спросить, как я себя чувствую. За столько лет ничего не изменилось. — Как ты себя чувствуешь, дочка?

—  Всё нормально, пап, ты же знаешь, я обязательно предупрежу вас, если почувствую себя плохо, — я выдавила из себя улыбку и, не дожидаясь, что мне ответят, ушла к себе. Как-то сразу расхотелось разговаривать, когда твои слушатели думают только о твоём здоровье.

В комнате меня ждали мои таблетки и мольберт — эти собеседники точно поднимут мне настроение. Я выпила целую охапку различных лекарств от сердечных колик и по традиции села за холст. Полностью отключившись от внешнего мира, погрузилась в свой собственный, мною придуманный, существовавший только для меня и вмещавший только одного жителя мир, скрытый ото всех и оживающий при помощи моего карандаша. Мою голову сегодня посещают прекрасные мысли, а значит, и мой холст будет насыщен жизнью. Я взяла самые яркие краски и, не задумываясь о сюжете картины, начала наносить осторожные, будто ласкающие нежную кожу мазки. Вот красная полоса пересекается с лиловой линией, вырисовывая очертания человеческого сердца. При узнавании рисунка грустно улыбаюсь, но не останавливаюсь, продолжая добавлять новые краски, пытаюсь сделать бледным фон картины, заштриховывая его основу серыми тонами. С удивлением обнаруживаю, что рука выводит фигуру мужчины, но черты нечёткие, не могу определить, кому они принадлежат. Дальше, движимая совершенно безотчётным импульсом, рисую руки молодого человека, бережно обхватывающие драгоценный дар — сердце, нарисованное мной раннее — и протягивающие его в пустоту. Немедленно принимаюсь за следующее действующее лицо в этой истории — девушку в некотором отдалении от мужчины — несмелый взгляд, смятение во всём облике, но горящие жарким огнём глаза. До конца не понимаю, что именно пытаюсь передать через них, но дальше шокируюсь ещё больше, узнавая в незнакомке себя. Рука замирает над картиной, пока глаза стараются передать в мозг информацию об увиденном. Рисунок спонтанный, необдуманный, но что-то внутри подсказывает, что картина закончена, что дополнительные штрихи только смажут впечатление, сотрут невидимую, но необходимую грань. Необходимую для того, чтобы оставить некий секрет недоступным, неузнанным, сокрытым и сбережённым. Совершенно потрясена своим творением, даже больше, чем вчерашней неудачей, ибо слишком непонятным самой себе кажется мне замысел. И я готова признать и эту работу неудачной, но рука не поднимается, чтобы отправить картину по тому же адресу, что и вчерашний «шедевр». Ещё немного поразглядывая, я всё же свернула её и убрала в тубус. Лёжа в кровати без малейших признаков сна, раздумывала над тем, как странно, что я нарисовала на этой картине себя. До этого момента у меня никогда не возникало желания нарисовать автопортрет, и ни на какой другой картине рисовать себя мне не приходило в голову. Но сегодня со мной что-то было не так, или что-то не так было с этим домом — вспоминаю то, что я нарисовала вчера. Не знаю, сколько я проворочалась с этими мыслями, но сон в конечном счете избавил меня от дальнейших копаний в лабиринтах разума и отправил меня в путешествие по царству Морфея.