Остановившиеся часы

— Может быть, позже? — я поднял на него глаза. — Понимаешь, вчера умер мой хороший друг… Лена — его жена…

Аркадий замер, выражение его лица изменилось.

— Умер? Ты хочешь сказать, что…

— Его убили, — отрезал я без долгих предисловий. — Два месяца назад ему исполнилось тридцать два.

— Я не знал… — пробормотал смущенный Аркадий. — Мне жаль, что…

— Конечно, ты не мог знать, — я пришел ему на помощь. — Вы даже не были знакомы… Костя Девятаев…

— Девятаев? — Аркадий быстро взглянул на меня, как будто о чем-то вспомнив. — Я его помню… Ты как-то познакомил нас, года два назад… здесь, на набережной…

— Да, да, — я кивнул, отыскивая в памяти некий клочок картинки, в котором догорал закат и сумерки падали на город, медленно окутывая улицы теплой душной атмосферой летнего вечера.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала Лена, окидывая взглядом нас обоих.

— Подожди, — я хотел удержать ее, в сущности, не сознавая, зачем мне это нужно.

— Я не вовремя появился, Саша, прости. — Аркадий был похож на провинившегося ученика, и в это мгновение я очень остро почувствовал одну вещь: мне надо будет привыкнуть к этому.

Аркадий ушел, а Лена осталась, возможно, ей и не хотелось уходить — одиночество угнетало, ей был нужен кто-то, способный отвлечь ее от реальности, хотя бы на время. — Что теперь будешь делать? — спросил я, как мне показалось, чересчур нейтрально.

— Ты поможешь мне похоронить его? — она подняла на меня глаза, в которых я увидел отражение прошлого.

— Об этом можно было и не спрашивать…

Домой я вернулся поздно. Алкоголь в тот день был необходим не только ей.

2

Утром я чувствовал себя, как с тяжелейшего похмелья. Но дело было не только в выпитом накануне. Суета последних двух дней, похороны Кости, кладбищенская тоска, поминки, поток фраз, наваливающаяся внезапно бессмысленность, меланхоличный калейдоскоп, окрашенный в осенние минорные тона, — все это, оставлявшее в мозгу неизгладимый след, было почище всякого алкоголя. Я ощущал себя как выжатый лимон. Мне просто необходимо было найти хоть какую-нибудь маленькую отдушину.

Заварив чашку кофе «Моккона», я сел за кухонный стол, помешивая ложечкой брошенный в чашку кусок сахара. Лица, лица… эти лица мелькали передо мной, как в немом кино. Я вспомнил то внезапное ощущение близости истины, когда сидел за поминальным обедом в кафе, разглядывая знакомых и незнакомых мне людей… СРЕДИ НИХ МОГ БЫТЬ УБИЙЦА. Эта мысль, неожиданно пришедшая мне в голову, отнюдь не показалась абсурдной. Напротив. Я начинал сознавать это вполне реальное предположение. В тот момент я машинально опустил глаза вниз, как будто боялся, что кто-то мог прочитать мои мысли. Недалеко от меня сидел старший брат Кости, молчаливый крепкий шатен, оживлявшийся только после рюмки-другой водки. Я много слышал о нем от Кости, знал, что у него серьезные проблемы с выпивкой, и, кроме того, подспудно понимал, что братья не ладили между собой. Почему? Костя на эту тему никогда особенно не распространялся, говорил только, что у брата сложный характер.

За столом много говорили о Косте, и это было мнение людей, в большинстве своем мне незнакомых. Клан родственников часто обнаруживает себя именно в такие дни, когда кто-то из его членов женится, выходит замуж или умирает.

Рядом со мной сидела Рита Скобликова, сотрудник одной из городских риэлтерских фирм, наша общая с Костей знакомая. Когда-то мы вместе участвовали в студенческих тусовках и пирушках. Потом наши пути-дорожки разошлись, но ненадолго. Рита вышла замуж, правда, неудачно. Второй ее брак оказался более продолжительным, но, насколько мне было известно, с месяц назад она оформила и второй развод. Рита постоянно что-то наговаривала мне на ухо вполголоса, но, признаться, я слушал рассеянно, почти не вникая в смысл фраз. В какой-то момент она поняла это и слегка раздраженным тоном спросила:

— Ты меня слушаешь?

— Конечно.

— Тогда не сиди как истукан и отвечай…

— Я не знаю, кто это, — честно ответил я, надеясь, что она от меня отвяжется хотя бы на несколько минут.

Я заметил, что возле Лены постоянно крутится темноволосая привлекательная дамочка с короткой стрижкой, которая иногда как-то странно посматривала в мою сторону. Вначале я подумал, что она из Костиных родственников. Потом склонился к мнению, что она — родственница Лены. Как бы там ни было, один раз, когда я поднялся из-за стола, чтобы выйти перекурить, эта молодая женщина (ее звали Жанна) пробралась ко мне из противоположной части зала и тихо окликнула, поскольку я не обращал на нее никакого внимания.

— Да? — я повернулся к ней, внимательно разглядывая ее лицо.

— Извините, я хотела с вами поговорить…

— О чем?

— Вы куда-то торопитесь?

— Да нет. Просто хотел выйти покурить.

— Вы не против, если я выйду с вами?

Ее настойчивость смахивала на давление. Я не имел никакого желания общаться с ней, но грубить не хотелось. В конце концов, что я терял?

— Вы курите? — вместо ответа спросил я, пытаясь понять, чего она от меня хочет.

— Нет, — довольно резко ответила она, в упор разглядывая меня карими глазами, в глубине которых (как мне показалось) таилась усмешка.