#останься дома и стреляй!

Интересно, как там моя первая любовь Клэр? Наступила на горло собственной песне и живет с мужиком или нашла в себе смелость сделать правильный выбор? Надо будет обязательно с ней повидаться. Поболтать – и, что уж скрывать, похвастаться моей красоточкой Касей.

Я ворвалась в квартиру и, хотя обычно стараюсь вести себя сдержанно, прямо с порога заорала:

– Каська! Мы с тобой едем в Лондон!

Она выскочила мне навстречу, распахнула свой нежный ротик:

– Э… когда?

– Через две недели! Тебе надо срочно подать на визу!

– Тебя все-таки переводят? – Ее голос звучал растерянно.

– Да! Конечно же, да! Чему ты удивляешься? Я и так ждала слишком долго! У нас будет свой дом, Кася! Сад. Пятичасовой чай! И полная свобода!

– Лизочка, это очень здорово! Я тебя поздравляю! – прощебетала она.

– Ты нас обеих поздравляй! Мы добились! Мы это сделали! Мы уезжаем!!!

– Но я ведь замужем, – напомнила она.

– Наплюй! Высшие силы – в лице моего босса – сегодня освободили тебя.

– Я… очень рада, конечно…

И только сейчас я заметила: голубые глаза мечутся в страхе, и никакой радости в них нет.

– Кася, ты что? – Я взяла ее за подбородок.

– Просто это так неожиданно. – Взгляд уткнулся в пол. – Я столько лет ждала этот Лондон, что и не знаю, как реагировать…

– Давай пить шампанское! А еще я сейчас закажу фейерверк. Выйдем на балкон и пальнем!

– Лиза. – Она аккуратно убрала с подбородка мою руку и отступила на шаг. – Мне надо подумать.

Я опешила:

– То есть как подумать? О чем?

– Лондон был хорош три года назад. А сейчас я уже не уверена, что хочу разводиться.

– Но… как же так? Ты всегда говорила мне… И как вообще можно возвращаться к человеку, который тебя бьет?!

– Не бьет, а один раз ударил. Причем за дело.

– Кася! Ты не можешь так со мной поступить.

– Лизочка, – она взглянула умоляюще, – я очень тебя люблю! И понимаю, что ты хочешь поехать со мной в Лондон. А Саша очень просит меня вернуться. Осталось понять, чего хочу лично я. Дай мне, пожалуйста, пару дней.

Но я – убитая, раздавленная – смотрела в ее лицо, оскверненное мужским кулаком, и понимала: Кася меня уже предала.

* * *

Беда красивых девушек в том, что они уверены: за ясные глазки и смазливые личики им позволено творить что угодно. Смотрят на тебя преданным взглядом, говорят, что любят, и самонадеянно полагают: от них, прекрасных-изумительных, партнер стерпит любую подлость.

Я не стала показательно ссориться с подругой. Отказалась от назначения в Лондон и осталась в России. Мы продолжали встречаться – примерно раз в месяц.

Кася так же старалась в постели, позволяла собой восхищаться и даже умерила аппетит в плане подарков. Я притворялась, будто по-прежнему боготворю ее, но сердце мое обратилось в кусок льда. Никто и никогда еще не смел вытирать об меня ноги! Смазливая медсестричка это сделала, а я никогда не прощаю своих врагов. И я поклялась себе: убрать с Касиного личика ее вечную счастливую улыбочку, сделать ей еще больнее, чем мне сейчас, заставить страдать, плакать, а может, и стереть с лица земли.

Самой воздать предателю – это приятно и почти по-библейски, но пачкать руки, ломать карьеру и портить собственную жизнь не хотелось. По счастью, у меня имелось чрезвычайно полезное знакомство.

Вера Власова. Она тоже ненавидела Касю, но – в отличие от меня – ненавидела от души. Без примеси любви. Ибо моя продажная медсестричка сломала Веруне жизнь.

Когда Кася еще работала в Клинике ментального здоровья, главный врач ее всячески поощрял (в том числе и материально) флиртовать с пациентами, пробуждать в них эротические фантазии, выводить таким образом из депрессии. Кассандра моя к общественной нагрузке относилась ответственно, глазки строила активно, постельных утех тоже не чуралась.

Переспала она в том числе с младшим братцем Веры Власовой, который лечился в клинике от панических атак. Несчастный парень (типичный, по виду, интроверт и девственник) отчаянно на Кассандру запал. Моя подруга с удовольствием хихикала над его телефонными звонками, зачитывала любовные стишки, довольно бездарные, но искренние. Я укоряла Касю в неразборчивости. Она парировала, что девушка свободная и малообеспеченная, а за секс с пациентами ей начальство премии выдает.

Никто не ожидал, что несчастный влюбленный покончит с собой. Кася своей вины абсолютно не чувствовала и считала, что уволили ее несправедливо. Сестра погибшего страдала, писала на Клинику ментального здоровья бредовые отзывы, проникала на форумы медсестер и гнобила на них Касю.

Я тогда как раз писала для «Лондон пост» серию очерков о нескладных судьбах русских женщин. Трагическая история Веры показалась мне достойной английского читателя, и я (Касе, конечно, ни слова!) решила с несчастной сестрой познакомиться.

Легко выяснила, что напиваться несчастная сестрица ходит в ближайший к дому бар. Однажды подсела, угостила коктейлем, задала пару участливых вопросов. Верочка почти немедленно начала мне выкладывать всю свою печальную историю. Я сочувственно кивала. Взяла у нее телефон, но свой номер не дала и назвалась вымышленным именем.