Останься только навсегда

— Нет, не возненавидит. Она взяла всю вину на себя, это входило в её план. Они будут допрашивать всех, и те, кто ненавидел её, скажут страшное, усугубив дело. Сейчас… я не знаю, что делать сейчас. Мне нужен телефон. Мой забрали. У тебя есть мобильный и номер Рокси?

Тина быстро кивает, копаясь в сумочке, и протягивает мне мобильный. Нахожу в контактах имя Рокси и набираю его номер. Он сбрасывает звонок. Я пишу сообщение о том, что это я, а не Тина, и мобильный моментально звонит.

— Рейден…

— Как она? Как Шай? Что с ней? Что там происходит? Мне запретили приближаться к ней, — тараторю я, подскакивая на ноги.

— Ничего хорошего. Сегодня её перевозят в Вашингтон. Суд состоится на следующей неделе, пока будут готовиться стороны обвинения и защиты. Это будет закрытое заседание, так как в дело вовлечён конгрессмен. Сейчас меня не пускают на свидание с ней. Никого не пропускают к ней, кроме адвоката. А Шай твердит ему о том, что виновата. Она не желает никого слушать. Никого. Берёт всю вину на себя и не опровергает обвинения в похищении. Шайди роет себе могилу, и я никак не могу повлиять на неё. Я буду пытаться другими способами связаться с родителями Шай и угрожать им. Пока дело плохо, Рейден. Очень плохо, а всё из-за того, что Шай отказывается сотрудничать со следствием и постоянно твердит, что никто ни о чём не знал, кроме неё. Особенно ты.

Закрываю глаза, а внутри такая боль. Моё сердце снова и снова разрывается на части, и я тихо скулю, понимая, что дело проиграно. Если бы мне дали возможность хотя бы увидеть её, пусть даже на расстоянии, я бы глазами показал ей, что люблю и никогда не отпущу. Буду ждать сколько угодно, если понадобиться, но только бы она не признавалась ни в чём. Она должна бороться, но Шайди не будет этого делать, потому что от её показаний зависят жизни многих. Она говорила об этом. Говорила, что будет одна отвечать за всё. Вот это и происходит.

— Я улетаю в Вашингтон следом за ней и буду находиться там до тех пор, пока не выиграют твоё дело. Я уже связался со своими людьми и твоим адвокатом, так что терпение, Рейден. Тебя оправдают. Суд над тобой должны назначить на послезавтра, а потом я буду ждать тебя в Вашингтоне. Позже сообщу данные, где ты остановишься, но сейчас тебе нельзя контактировать ни с кем, особенно с прессой. Её родители дали интервью, в котором облили её грязью. Они сказали и про наркотики, и про психические заболевания, к тому же у них есть фальшивые заключения об этом, и они себя оправдают, если дело зайдёт дальше. Манипулировать рабством невозможно. Никаких доказательств нет, точнее, их очень мало, а из-за того, что Шайди уничтожила имеющиеся в её распоряжении улики, то руки у нас пока связаны. Мне нужно идти. Я буду держать тебя в курсе. — Звонок обрывается.

Я не был готов к подобному. Не был готов ни к такой сумасшедшей боли, ни к тому, что Шай окажется за решёткой из-за её любви ко всем нам. Я не готов…

— Ден, что там? — тихо спрашивает Тина за моей спиной.

— Я оставлю твой мобильный у себя, ладно? Ничего хорошего. Оставь меня. Я должен подумать. Отправляйся домой, и…я не знаю. Не знаю, что могу сделать, Тина. У меня нет ни серьёзных связей, ни людей, которые занимаются противозаконными вещами. Ничего нет, кроме моих чувств и этого тела. Поэтому я не знаю, что будет с Шайди. Я бессилен и раздавлен. Мне нужно принять всё это. Скажи Элеонор, пусть она побудет с моей мамой. Я не могу сейчас говорить ни с кем. Мне надо побыть одному, — прошу я.

— Хорошо… я приду вечером, еды тебе принесу. Я… мы переживём это. Всё будет хорошо. Будет. Ведь с Шайди Рокси и его люди. А тебе, правда, нужно подумать о себе. Главное, чтобы тебя сейчас вытащили, а…

— Тина, уйди, — шепчу, качая головой. Все слова сейчас лишние. И мой мир очень похож на то, что окружает меня. Разруха и хаос.

                                               ***

— Поздравляю, Ден! Поздравляю! — меня похлопывает по спине Пенни, а я ничего не чувствую сейчас. Мы выиграли дело, и меня признали жертвой обстоятельств, которая ничего не знала и не была в курсе о том, что за чудовище Шайди Лоу. И это так отвратительно. Сидеть там и слушать слова адвоката, оправдывающие меня, но ухудшающие положение Шайди. И хотелось крикнуть, что это ложь. Всё это грёбаная ложь. Я сообщник. Я готов понести наказание вместе с ней. Но меня остановили слова Мертона. Перед слушаньем он позвонил мне и сказал, что если меня посадят или дадут условный срок, то это будет означать, что похищение имело место быть, и на суде над Шай это решение будет губительным. Если я начну брыкаться или же как-то захочу взять часть вины на себя, то хуже будет только ей. Но если меня оправдают, ведь никаких доказательств того, что это я похитил Скай, нет, то её слова и показания поставят под сомнения и вновь начнут проверять их. Это всё, что я мог сделать для Шайди. И это меня убивает. Мучительно осознавать, что я бессилен.