Останься только навсегда

Девушка моего возраста, которую здесь зовут «Танк», гадко усмехается, и в следующую секунду резкая вспышка боли пронзает скулу. Сваливаюсь со стула и сплёвываю кровь. С губ срывается тихий стон, но его не слышно. Хохот, очередной удар в живот и неприкрытая ненависть просто к человеческой жизни. Но сегодня не тот день, когда я могу смолчать. Сегодня ужасный период боли и воспоминаний, тяжёлых снов и образ моего мотылька в них.

— В следующий раз будешь думать. Обожаю учить тебя манерам, сенаторская дочка.

Плевок летит мне в голову, как и подзатыльник. Распахиваю глаза, злость, обида и ярость за то, что я потеряла все свои надежды из-за жестокости и ненависти тех, из-за которых я появилась на свет, туманят разум. Хватаю складной стул, на котором ещё пару минут назад сидела сама и с размаху бью эту суку. За полгода я ни разу ей не отвечала. Ни разу не подавала голос в столовой, как и в камерах. Я старалась быть незаметной, но меня заметили сразу же. Меня возненавидели сразу же. Они уже знали, кто к ним приедет. Все мои преступления, и не только мои, стали достоянием низшего общества. Я умираю и теряю воспоминания, которые помогали мне терпеть всё это. Я забываю Рейдена и его прикосновения. Из памяти быстро стираются его голос и смех, оставляя только плохое.

Я, как безумная, размахиваю стулом и вижу кровь. Она подхлёстывает меня защищаться дальше. Из горла вырывается крик боли, и я размахиваюсь, давая отпор следующей и следующей дряни, пока ток не пронизывает каждую клеточку моего тела, и я падаю, сотрясаясь в конвульсиях. И так каждый раз. Даже когда бьют тебя, виновата ты. Когда бьёшь сама, виновата тоже ты. Всегда виновата ты. Всегда.

Меня бросают на холодный бетонный пол и ледяная вода бьёт по телу, причиняя физическую боль. Цепляюсь пальцами за кафель, но поток настолько сильный, что я снова падаю. Это наказание за непослушание и драку в столовой. Каждый дюйм кожи болит, когда меня тащат по полу и швыряют на грязный пол карцера. Холод пронизывает до костей, а я лежу и смотрю в темноту. Всё становится безразличным, даже боль. Пожизненный срок — это близкая смерть, и я готова на всё, но только бы Рейден жил.

Облизываю высохшие губы и дотрагиваюсь пальцами до раны в уголке рта. Кривлюсь, отползая к стене, и забиваюсь в угол. Здесь всегда темно и холодно. Здесь всегда тихо и одиноко. Обычно я радуюсь тому, что меня сюда бросают. Никто не жужжит над ухом. Никто не пытается вывести меня на эмоции. Никто не трогает. Но именно здесь всё самое плохое возвращается в сознание. Темнота делает людей не защищёнными перед горем и болью. А у меня этого «добра» достаточно.

Предполагаю, что Рейден разочарован во мне и считает, что я сдалась. Но он не понимает, насколько опасно мне здесь жить. Слова Скай, в которых она обвиняет меня в том, что я обманывала её и, действительно, хотела выкрасть, рассказывала очень плохое про родителей, вынуждая её ненавидеть их, а на самом деле только я и заслуживала это чувство, подкосили меня. Правда. Мало того, что вся грязь всплыла, и в глазах присяжных я никогда бы не отмылась, так ещё и причастность Рейдена, Мертона, Элеонор, Тины… боже, а что выбрал бы другой человек на моём месте? Свободу и собственное чистосердечное признание, чтобы остановить страшный поток грязи или прикрытие собственной задницы и вину на всю жизнь за то, что отобрала её у других? Я столько лет держалась подальше от людей. Я столько работала над собой, чтобы обеспечить безопасность от самой же себя, ведь знала, что когда-нибудь этот день наступит. Когда-нибудь… когда я не буду готова. Мне не жаль, что я взяла всю вину на себя и созналась во лжи, которую для меня подготовили. Мне не стыдно за это, но стыдно за то, что Рейден увидел, насколько я жалкая, погрязшая в грехах и недостойная его женщина.

Все эти месяцы я думаю только о нём. Это так больно. Представлять себя в другом месте, жить мечтами, о которых мы говорили. Строить чёртов дом и планировать то, что попросту несбыточно. Умирать тихо внутри без мужчины, который научил меня заново чувствовать, надеяться и верить в лучшее.

— Мотылёк, — шепчу, а губы трескаются от улыбки, — мы встретимся, но в следующей жизни. Прости меня за эту слабость. Прости, что отказываюсь помогать, чтобы вытащить меня отсюда, потому что ты скоро поймёшь, что это бесполезно. Против этих ублюдков никто не выживает. А ты забудь меня… воскресни из пепла, дай мне знать, что ты продолжаешь порхать над моей головой.