Останься только навсегда

— Ты собираешься заниматься со мной сексом, пока я сплю? — недоверчиво приподнимаю брови.

— Вероятно, нет. Но пальцы у меня очень непослушные даже во сне, — цокаю от его смеха и того, как он быстро перешёл с очень тяжёлой темы на вульгарную.

Рейден забирается в кровать, словно он постоянно делал это, и похлопывает ладонью рядом с собой.

— Я жду тебя, бабочка, — тянет он.

Качаю головой на его ребячество и сбрасываю полотенце с тела. Юркаю в постель, и сразу же оказываюсь в его руках.

— Ты холодная, — шепчет он, утыкаясь в мои волосы.

— А ты слишком горячий. Тебе ведь не жалко поделиться теплом? — усмехаюсь, а в следующую секунду охаю от того, как Рейден резко переворачивает меня на спину и устраивается между моих ног, придавливая своим весом к матрасу.

— Когда? Когда это случилось с тобой? Кто это видел первым? — зло цедит он сквозь зубы.

— Ты о чём?

— Шайди, ты не дура, поэтому поняла, что я спрашиваю. Первый раз увильнула, второго не будет. Ты подо мной, и я контролирую тебя. Так что я требую, чтобы ты ответила прямо сейчас. Когда произошли в тебе эти изменения? Когда ты стала такой настоящей и с кем? — он с силой сжимает мои запястья, пригвоздив их к матрасу.

— Мне так неудобно, — шепчу, моментально теряя голос от его настойчивости.

— А меня это не волнует. Дашь мне то, что я хочу. Дам тебе свободу действий и выбор позы для сна. Компромисс, — прищуривается, и я знаю, что от этого разговора больше не убежать.

— Хорошо. Ты.

— Я? Нет, ты врёшь. Меня не было с тобой…

— Ты, Рейден. Ты заставил меня ожить. Именно ты. И я молчала всё это время. Мочала после того, как Мертона отвезла в больницу. Молчала, когда ждала результатов операции. Молчала. Так я приспосабливалась. Я до сих пор приспосабливаюсь. До этого у меня был шок, и я боролась с собой, считая, что если найду все свои самые ужасные качества, то это поможет. Нет, я потеряла многих и чуть не убила Мертона. А потом… в тот вечер, когда ты целовал меня, я ничего не чувствовала. Я была в шоке от того, в кого превратилась. Я обдумала и поняла слова Мертона и то, что он рассказал про тебя, про шантаж, про всё. Мне было больно, и я замкнулась в себе. Я изучала себя изнутри, и в тот вечер… ты был первым, кто увидел меня такой. Я вновь ожила, когда ты разбил мне нос. Я поняла, что эмоции вернулись. Мир изменился, и я снова всё чувствую, а это страшно. Ты изменил меня. Наверное, ты вернул мне искру в сердце, и я начала по-настоящему жить. Изучать еду. Изучать людей. Слышать их. Видеть их иначе. Раньше всё было бесцветным, а теперь всё стало ярким из-за тебя, — замолкаю, закусывая губу.

Хватка Рейдена на моих руках ослабевает, он переворачивается, хватая меня за талию, и я моментально оказываюсь наверху.

— Правда? — шепчет он, пока я, моргая и пытаясь найти равновесие на его теле, немного скатываюсь на матрас.

— Правда. Я другая, Рейден. Слабее, чем раньше. Теперь я боюсь практически всего, потому что не знаю, как отреагирую. Это меня пугает и очень сильно.

— Ты много говоришь и более открыта.

— Это меня раздражает, — цокаю я, отчего он усмехается.

— Значит, ты когда-то была вот такой? Болтливой, умеющей сопереживать и поддерживать других, понимающей и уже моей?

— Я была живой, Рейден. Я любила жизнь, хотя у меня она была не такой уж и сказочной. Я любила смеяться и веселиться. Обожала находиться в центре внимания и ходить на свидания. Я была юной девчонкой, а потом у меня украли кусок жизни. Я… — шумно вздыхаю и жмурюсь.

— Не сегодня, я понял. Этого уже достаточно. Я люблю тебя. Я буду любить тебя и завтра, — Рейден притягивает меня ближе к своему лицу и, приподнимаясь, целует в губы.

— Мотылёк, — мягко улыбаясь, провожу ногтем по его щеке.

— Вообще-то, я уже бабочка. Почему до сих пор для тебя я мотылёк? — шепчет он.

— Ты ещё не догадался?

— Хочу услышать. С меня хватит догадок, я профан в этом деле.

Усмехаюсь от его слов.

— Я мотылёк, Рейден. Когда-то давно я хотела быть им и стать такой же незаметной, чтобы меня не нашли. Мотылёк — это особый вид, у которого есть ещё шанс стать чем-то большим, чем просто серой тенью прекрасной бабочки, которая сверкает на свету. У мотылька остаётся возможность иметь будущее. И ты для меня всегда будешь мотыльком, потому что бабочки не живут долго. Они более хрупкие и невыносливые, они в большинстве своём глуповатые и примитивные, недалёкие, у них есть лишь внешняя красота, а ты другой. Ты особенный, — опускаю палец на его губы, медленно проводя по ним, и накрываю их своими. Нежно. Невесомо. Легко.

— Если бы я не знал тебя, Шай, то мог бы точно сказать, что сейчас ты призналась мне в любви, — Рейден немного приоткрывает глаза, глядя на меня из-под опущенных ресниц, и довольно растягивает губы.

— Ты никогда не услышишь от меня этих трёх слов, мотылёк, — цокаю я, укладывая свою голову на его плечо.

— Я не сдамся, Шайди. Я остался с тобой навсегда, а навсегда это довольно длительный срок, чтобы однажды их услышать, — бормочет он, гладя меня по волосам.