Останусь твоей

— У тебя вообще нет слабостей? – снова она обернулась. – Тебе всё равно, какие вещи тебя окружают, для тебя не имеет значения, ешь ты в ресторане или простые гренки… Твоя яхта… Мне казалось, что ты любишь её. У человека должны быть слабости. Даже у такого, как ты.

Ветер трепал её волосы, но она не обращала на него внимания. Грела пальцы о стаканчик и смотрела на меня. Небо за её спиной становилось всё светлее, волны почти касались резиновых сапог. Слабости. Их у меня всегда было не много. В последнее время, так и вовсе. Но с появлением в моей зависшей на постоянном репите моментов прошлого жизни янтарных искорок, шоколада глаз, наполненных вызовом, их заметно прибавилось.

— Есть, — ответил я.

— Есть? – она как будто не поверила. Даже в тоне мелькнуло раздражение напополам с сарказмом.

— Есть, — подтвердил я. Подошёл к ней. – Я люблю капучино. Капучино с ореховым сиропом.

— Но ты же всегда пьёшь чёрный кофе, — заправила прядку волос за ухо, но бродяга-ветер тут же опять взялся за дело.

На этот раз заправил уже я. Допил свой чёрный.

— Это не мешает мне любить капучино с ореховым сиропом, — провёл по её щеке. – Правда его редко где делают действительно стоящим. — Взял за подбородок и коротко поцеловал. Ваниль, кофе, корица и мягкость её губ. Этот вкус забыть у меня уже не выйдет, даже если всё остальное канет в небытие.

— Надень куртку, — кивком указал я в сторону автодома.

— Зачем?

И что у неё за манера сыпать вопросами? Отдал ей пустой стакан.

— Позавтракаем там, где готовят отличный капучино с ореховым сиропом и подают отличный глинтвейн.

— Глинтвейн на завтрак?

— Почему бы и нет?

— Потому что глинтвейн обычно пьют по вечерам, — она допила свой кофе, засунула один стакан в другой и пошла обратно к машине.

Я смотрел ей вслед. Тонкая, изящная, в тёмных джинсах и мужском свитере, здесь она была как будто на своём месте. Под низким слоёным небом, в проклятом, сгнившем начисто городе. Рядом со мной, несколько лет проболтавшимся между небом и землёй и всё ещё до конца не уверенным, что вернулся обратно.

— Ты не идёшь? – остановившись у кабины, громко спросила Ева.

Я только махнул ей рукой, молча приказывая сделать то, что я сказал. Поджав губы, она нырнула в кабину. Я же вытащил из кармана уже пустой бутылёк. На дне ещё осталась капля сильнодействующего снотворного. Сжал и что есть силы запустил в море.

— Прости, дружище, — когда бутылёк исчез в воде, проговорил я, вспомнив, как недавно Ева скормила волнам пепел. – В последнее время тебя пичкают всякой дрянью.

Невесело усмехнулся уголком губ и пошёл следом за девчонкой, ставшей моей главной слабостью. Слабостью, какой до этого в моей жизни ещё не было.

19

Ева

Не знаю, как называлось местечко, куда привёз меня Руслан. Как ни пыталась я разглядеть указатели, ничего не вышло. Их просто не было.

— Выходи, — скомандовал он, остановив автодом напротив одноэтажного квадратного домика с каменными стенами. Над входом я различила вывеску, дальше по улице тоже стояли дома, уже, судя по всему, жилые. На противоположной стороне приютился крохотный магазин, похожий на те, что я видела в старых фильмах, рядом – аптека.

Я обернулась к Русу.

— Это посёлок? – спросила, не спеша открывать дверь.

Руслан наградил меня тяжёлым взглядом. Всё утро он казался мне задумчивым. И дело было даже не в молчании, сопровождавшим нас во время недолгого пути от моря. К этому я уже начала привыкать.

— Тебе не приходило в голову, что ответы на некоторые вопросы знать тебе не нужно ради собственного же блага? – сказал он это без раздражения, но тон его заставил меня напрячься.

Приходило ли мне подобное в голову? Не знаю. За последние несколько дней в голову мою приходило столько всего, что подобные вопросы меня не волновали.

— Я не Лиана, — ответила я.

— При чём тут Лиана?

— При том, что у меня создаётся впечатление, что ты сравниваешь меня с ней, — пояснила, глядя на него с той же мрачностью, с которой он смотрел на меня. — Я не Лиана, Рус, повторяю тебе. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока ты разберёшься со своими проблемами. Меня не устраивают те крохи, которыми ты вечно меня пытаешься накормить. И если я спрашиваю, где мы, если я спрашиваю, что происходит, значит, я хочу знать это, — договорив, я открыла машину и вышла на улицу.

Хлопнула дверцей и, не дожидаясь Руса, пошла к каменному домику с вывеской «Сеньора Франческа». Франческа…

Судя по кладке, дом был очень старым. Щербатое крылечко, массивные чугунные перила. Борющееся с облаками солнце выглянуло на секунду и опять скрылось. Я услышала, как позади хлопнула дверца машины, но не остановилась.

Что-то между нами с Русланом поменялось, я чувствовала это. Только что? Только в какую сторону? Как уснула вчера, я не помнила. Прижалась к нему, наполненная приятной истомой, растерзанная и измотанная им, вдохнула едва уловимый запах его одеколона, губами дотронулась до тёплой кожи. Голая, лежала рядом с ним и понимала – другого я не хочу.

Ни другого мужчину, ни другой жизни, ни другого кольца на пальце.