Остап

− Чего молчим? Молчим то чего? – шумел неутомимый Виктор Петров. – Ишь дохлые какие!

Мужики, потупив глаза, не знали, что и делать, и лишь виновато улыбались.

− Эй! Вы чего поумирали, что ли? Одуванчики-цветки! – удивленно вопрошал Виктор Петров. – Кто же танцевать то будет? Вы что танцы не любите?

Мужики взялись за руки и стиснули зубы.

− А-аа! Жииизнь! – завопил уже не своим голосом Витя. – О-ох! Сууудьбааа! Пироги капуста!

Мужики втянули головы в плечи, нахмурили лбы и не шевелились.

А Виктор Петров танцевал один. Он ветром носился по сараю и выделывал самые невероятные кренделя. Он махал руками и тряс головой, закатывал глаза и выгибал спину. Танцевал. Остаток дня прошел, как в воду канул. Всю ночь Виктор Петров отплясывал польку, канкан, румбу, и еще всякие другие неизвестные мужикам танцы.

Под утро Виктор Петров уже ходил колесом через голову, при этом хлопал себя по ушам и заплетал волосы в косички. День закончился хороводом, в котором танцор участвовал один.

Ночью он быстро крутился вокруг своей оси, напряженно всматриваясь куда-то вдаль и вверх. И лишь к восходу солнца, когда только заблестели первые красные капли на росе, Виктор Петров неожиданно остановился.

− Сердешные вы мои, − ласково сказал он и исчез.

Танцы закончились.

Степень риска

Сильва бился головой об стену. Ради интереса. Что крепче стена или голова?

− Очень мне интересно. Что же крепче, стена или голова? – разбегаясь, говорил Сильва.

И бился головой об стену. Стена презрительно фыркала и посмеивалась над забавным парнем.

Было воскресенье, и Сильва отдыхал. Он разбегался и бился головой об стену. Исключительно из интереса, чем ради спортивных достижений. Свой интерес Сильва объяснял еще тем, что воскресный день выдался пасмурный и ветреный, свет отключили, и телевизор не работал. В общем, оправданный интерес.

− Мне очень интересно. Что же крепче, стена или голова? – занимая исходную позицию, говорил Сильва.

И с разбега бумкался об стену.

− Уймись, дурачок. Хватит уже, – советовала стена.

− Нет, а все-таки. Очень интересно, что же крепче, стена или голова.

− Думаешь, мне не интересно, – говорила стена. – И мне интересно. Так я же не кидаюсь тебе на голову. Стою себе и спокойно интересуюсь.

− Нет-нет. Надо выяснить, – не обращая внимания на реплики стены, твердил Сильва. – Что же крепче, стена или голова?

Надо полагать, что голова у Сильвы была чугунная и весьма твердолобая. Другой бы уже разбил ее в лепешку и валялся бы мирно с сотрясением мозга. А Сильве хоть бы хны. И вот он бьется головой об стену и ничуть себя не жалеет.

Однако и стене тоже вся эта история по боку, так штукатурка осыпалась кое-где и только.

− Да. Обе мы крепкие. Что голова твоя, что я. – сказала стена, оглохнув от постоянного бумканья. – Ты бы отдохнул чуток. Я никуда не денусь.

− Нет, – не соглашался Сильва. – Вопрос так и остается открытым. Что же крепче, стена или голова?

− Да голова. Голова, – соглашалась стена. – Крепче не бывает.

− Голова, говоришь, − ухмылялся Сильва и ударялся головой в стену.

− Ты чего хочешь добиться? – спрашивала стена, начиная беспокоиться за свое будущее.

− Интересно мне, − спокойно объяснял Сильва, − что же крепче, голова или стена.

− Тебе же, говорят, голова. Чего тебе еще надо? – не понимала стена.

− Мне не надо ничего, – механически, видимо, все-таки немного повредив голову, говорил Сильва. – Важно понять до конца, что крепче головы или стены. Стены или головы? Вот в чем вопрос.

− Какой же это вопрос, – внушала стена. – Если я тебе сама и говорю, что головы крепче.

− А стены? – становясь в исходную позицию, начинал Сильва.

− Что стены? – не понимала стена.

− Когда рухнут стены? – спрашивал Сильва и врезался в препятствие.

− Когда будет надо, тогда и рухнут, – успокаивала стена. – Тебе то чего беспокоиться, ты же не стена.

− Нет, так не годится, – не соглашался Сильва, окончательно зациклившись на поставленной задаче. – Вот передо мной конкретная стена. На мне конкретная голова, которая противостоит этой стене. И если голова крепче, то стена должна рухнуть. Если же..

− Да ладно тебе. На равных мы, – перебивала его стена. – Чего ты, в самом деле, как не родной? Вместе ведь живем, в одной квартире.

− Стены, – готовясь на самый решительный штурм, проговорил Сильва. – К чему они нам?

− Защищают они … − начала объяснять стена.

Но тут мощный удар сотряс ее до основания. Стена покачнулась. Покачнулся и Сильва.

−– Дурак ты! – обиженно сообщила стена, чувствуя, что оседает. – Самому не живется, и другим покоя не даешь! Дурень! Думать надо, что делаешь!

Сильва этого не расслышал. В голове у него гудело, как в огромной вентиляционной трубе.

− Что же было крепче? – еле шевелил он губами. – Стена или голова?

Так и не дождавшись ответа, Сильва рухнул, как подкошенный. Сверху обрушилась стена, проклиная неудачный вечер, когда не работал телевизор.

Санитары

Платок был серо-землистого цвета, совсем грязный. Но ничего другого не нашлось, и санитары воспользовались именно им, не известно откуда взявшимся, замызганным женским платком.