Остатки (СИ)

Луна скромно пытается пробиться в небольшое окно, завешанное длинной плотной занавеской, свисающей и образующей складки под собственным весом. Но луна все-таки находит маленький промежуток между рамой и занавеской и прорывается в комнату с двух сторон, наровясь рассмотреть то, что скрыли от ее любопытных мертвых и холодных лучей, возмущенная тем, что кто-то посмел закрыться от нее.

В левом углу на столе стоит компьютер. Мотор процессора тихо и равномерно шумит, остужая нагревавшиеся механизмы. Экран освещает по большей части голубым светом утонувшую в принудительной темноте комнату, отбрасывая длинные тени и полутени, ломая их на стыках пола и стен и продолжая тянуть уже по стенам к потолкам, словно стараясь обогнуть комнату. Но тени обрываются. Все из-за того, что свет попеременно, то гаснет, то загорается. Компьютер что-то вычисляет и ищет. Недоносок ввел кучу действий, и теперь машина самостоятельно пыталась выполнить все то, что от нее требовалось.

Процесс начинается снова. Опять резко, за доли секунды растягиваются тени, будто боясь потерять нагретое и ставшее им родным место.

Ужасная и опасная тишина режет уши. Слишком тихо. Это безумно раздражает. Я бы зашел в сеть, но в данный момент просто нет возможности. Да и не настолько глуп, чтобы открыто заявить противникам наше местоположение.

Глаза начало щипать. Наверно все от того, что не поспал. Да и предыдущий день не отличился спокойствием и радужными пони.

Положив пистолет и прервав поток своих дотошных мыслей, встал с дивана. Старые пружины грозно заскрипели, и продавленный диван вернулся в прежнюю форму. Вернее в форму, которая теперь въелась в его некогда сверкавшую почти серую кожу. Убитая временем, протертая она начала отдавать тепло, охлаждая себя.

— Просыпайся. Пора идти, — холодно бросил телу на моей кровати. Подчеркиваю, на моей. Я должен был лежать на ней, а не… не… это. Кровать изначально была моим местом! Но одноклеточное существо по развитию своему заняло его первое. Испачкало и нагло заснуло! Ну и ладно. Все равно я не смог сомкнуть глаза и преспокойненько уснуть. Как будто это вообще было возможно рядом с этим.

Послышался протестующий стон. Я закатил глаза и протяжно вздохнул, выказывая свое ярое недовольство.

На компьютерном стуле послушно и аккуратно лежала одежда. Надев жилетку без рукавов и горловины на ремешках из такого же материала, что и брюки, застегнул. Одежда приятно облегала тело. Пристегнул специальные ремни вокруг бедер и на руках для оружия. В один из них засунул нож с зазубренными краями, в два других — пистолеты. Появились звуки щелчков. Означает фиксацию оружия. Специальные программы сразу начали проверку на наличие патронов и состояние самого оружия, отправляя сигналы с отчетами в голову при помощи микрочипов, встроенных в мозг. На ногах были лакированные ботфорты с толстой подошвой и на шнуровке. На шее висела память о прошлом – легкая черная цепочка впритык к горлу и свисающий медальон.

Мы находились в каком-то старом и богом забытом месте. Думаю, это некогда называлось отелем. Сняли облезлую комнату. Конечно, средства нам позволяли взять хорошую комнату или квартиру. Да хоть дом. Но сейчас мы должны были затаиться. Поэтому выбор пал именно на такой вариант. Да и нельзя было показываться на людях. Спрятались в этой крохотной комнатушке, где было лишь то, что необходимо. Все по минимуму: компьютер на столе, кресло рядом с диваном, кровать справа от входа, посредине обшарпанной стены; штукатурка уже местами осыпалась, и некогда салатовый цвет превратился в тускло-зеленый с мазками белого и проступающего на стыдливое обозрение красного – кирпичей.

Как-никак, а кровать-то была двухместная. Обидно, твою мать. Я мог прекрасно расположиться на ней. Холодильник так же справа от входа, но возле двери в ванную комнату. Благо она вообще была. Тумбочка рядом с кроватью, на которой теснилась лампа с довольно плохим освещением. Ну, тем, кто боится темноты, в самый раз. Всего одно одинокое окно. Бедновато, но более-менее безопасно.

— Ты собираешься вставать? — не церемонясь, толкнул практически бесчувственного. И тут же пожалел.

— Мне больно. Нельзя чуть осторожней? Я живой пока. Ты б еще палочку взял и потыкал, – простонало «оно». Но тон был раздраженным. Обычно такой голос бывает, когда человека выдернули из самого глубоко и желанного сна. В такие моменты настроение, как не крути, не ахти какое хорошее. Или, как в нашем случае, и явно правильном, когда человек серьезно ранен и любое движение причиняет, мягко говоря, боль. А когда тебя толкают, приплюсуйте сюда еще момент «я только-только смог уснуть. Причем сон был не розовым и ванильным», и получайте этакое злое существо с мутными от боли, усталости и недосыпания глазами и расплывчатым голосом. Лично меня невольно на смех пропирает. Нервный смех, разбавленный тревогой.