Остаточная деформация [СИ]

Думать о Пети вот так, отстранённо, было тяжело. О Данииле гораздо легче, хотя рисковал тот ничуть не меньше, а может, и больше. Ещё тяжелее было взвешивать — соврал сын или нет, когда уверял, что не собирался убивать по крайней мере отцова ученика? И насколько сам Авессалом-старший хочет, чтобы Габриэль сказал правду? Достаточно, чтобы подменить реальное желаемым или всё-таки нет?

Но если поддаться эмоциям, то и думать бесполезно.

— А я говорю, что для своих он мог считаться отступником, и это могло повлечь…

— Не неси ерунды, Михель. Ангелам это без разницы абсолютно, у них нет организации, ничего даже близко похожего. Индивидуалисты…

— Габ, ты рассуждаешь, как компьютер. Твердотельный. Ангелы по психоструктуре близки к людям, как никто. И их поступки часто диктуются не логикой, а…

— Михель, логика есть всегда, разве что не сразу понятная. И вообще, почему мы зациклились на ангелах?

Голос у Габриэля заметно окреп. Прорезались знакомые звуки скребущего по стеклу железа.

— Ты опять за рыбу деньги?! За своих бойцов я отвечаю головой! А вот за тебя нет!

— Я не…

— Ты сам сказал: некому подтвердить, что ты в ту ночь спал дома.

— Даниил нарушил приказ. Слетевший с нарезки армеец — мой личный ночной кошмар, Михель. Да, предусмотрен предохранитель, но пока он сработает…

— Свои предохранители проверь, ты!..

Михаэль сорвался на страшный хрип, Габи вздыбил перья. Аве тревожно вскинулся, готовый разводить спорщиков (врагов?) по углам. Но хмурая физиономия Василя появилась в дверях на секунду раньше.

— Тут до вас какой-то шизик, — невежливо сказал он, цепким взглядом обводя диспозицию. — Впускать или подождёт?

— Впускай, — выдохнул Аве. Хвала Древу, будет чем отвлечь этих крикунов.

Василь пошарил у себя за спиной и вытолкнул вперёд багрового от возмущения гела в голубой униформе. Всего секунда понадобилась Авессалому, чтобы вспомнить, кто это.

— Что случилось, Иона? — вырвалось невольно, а сердце сбилось с ритма.

— Они… — Иона, сотрудник больницы-пансионата для «четвёртых», покосился на окружающих. Аве кивнул, разрешая говорить при посторонних. — Они гудят второй час. И танцуют, раньше не было. Мы ничего не можем сделать. И… Древо! Аве, гелы идут к нам. Снаружи. Взрослые, дети, кто угодно. Их десятки, Аве, а может и сотни, они… они тоже гудят и идут, идут и…

Иона схватился за кудрявую голову.

— Спокойно, друг мой, — сказал Аве, ощущая что угодно, только не спокойствие. — Главное, без паники. Михаэль, вызывай всех своих, кто здесь и свободен. Безотлагательно.

— Да, Аве.

— Габриэль, мне нужно кое-какое оборудование из твоих лабораторий. И тоже молнией.

— Да, Аве.

— Похоже, какое-то время мы будем заняты только нашим ульем. Убийца в Гелио — это важно, но потом.

— Да, Аве, — хором.

***

Нудный Ник сказал, что вот теперь — всё, насовсем. Доорался вдрызг, вздохнул. Оскалился: идиот!

Габриэль угрюмо молчал. Смотрел в потолок — холодный белый потолок палаты в секторе Улучшений. И не потому молчал, что сказать нечего.

— Через неделю, может быть, он сумеет сказать шёпотом пару слов, Аве. — Ник хмурил густые рыжие брови. — Потом я смогу пристроить что-то вроде усилка, но всё остальное необратимо. У-у-у, идиот!

Ник потряс большим волосатым кулаком.

Габриэль лежал неподвижно. Даже кисти рук, по которым легче всего догадаться о внутреннем состоянии, не шевелились. В его раскрытом, вспоротом горле копошились мерзкого вида щупальца. Выковыривали что-то, ввинчивали. Не то шили, не то клеили, время от времени отшвыривая в кювету кровавые сгустки и белёсые клочочки.

Аве мутило от этого зрелища, от каменной усталости и дурных предчувствий. В голове ещё стоял тот дьявольский гул — ритмичный и… и невероятно притягательный, будто трогающий где-то в затылке центр запретных удовольствий.

*

То, что творилось возле больницы, не смогли остановить солдаты Михеля. Они пока относительно мягко удерживали рвущихся в здание очарованных гелов, но чувствовалось: ещё немного — и стену армированных крыльев снесут и силу придётся применять всерьёз. В толпе было несколько птенцов. Армейцы не хотели (не могли?) ломать цивилов и неуверенно переглядывались над их головами. Напиравшая толпа потихоньку переходила от тупой настойчивости к агрессии, и вибрирующий, сводящий с ума гуд нарастал с каждой минутой.

От генераторов биополя толку было ненамного больше: низкие частоты усугубляли, высокие не действовали. Модуляции «вверх-вниз-пульсация», незаменимые при лечении многих нервных расстройств, вызвали зевоту у персонала.

Когда не осталось больше ничего, закричал Габриэль.

*

— Мы изолировали матк… их главного. Увезли очень далеко, пока рой был в отключке. Долго не могли вычислить, а тут само получилось. Некий Галилео, йорн знает, ничего примечательного в прошлой жизни, персонал тоже никаких особенностей не замечал.

Сын вопросительно приподнял бровь. Аве обрадовался: слушает всё-таки.