Остаточная деформация [СИ]

После того невиннейшего объятия — а им ведь случалось спать в обнимку, если ночь выдавалась сырой или в лесной чаще что-нибудь уж больно зловеще гукало — избегала оставаться с Бертом наедине. И в глаза не смотрела. И не подначивала привычно, держалась, как чужая, хотя и вежливо. Несколько раз он пытался с ней об этом заговорить, но девушка мило улыбалась и делала вид, что не понимает, о чём речь. Три дня назад он бы решил, что у Айрин воспалилась рана, но сейчас этот предлог не годился. Какая рана, если Берт позаботился о ней несколькими небрежными, якобы случайными касаниями? Большего и не потребовалось, и так заживало отлично, он просто чуточку ускорил процесс. И в Джековой бедовой головушке разогнал маленькую гематому — след от встречи с йорнами. Может, кровяной сгусточек и сам бы рассосался со временем, но зачем рисковать?

Берт мог и умом бы тронуться от сердечных, лишённых логики и смысла переживаний, но Стас поймал его за шиворот на очередном привале и коротко, без тени сочувствия, отрубил: «Всё в порядке. Терпи». Вот и терпел.

Все прочие проблемы на фоне первой норовили слипнуться в мутный ком, и стоило больших трудов не позволить им свершить задуманное.

Второе место досталось «работе», хотя логичнее бы ей быть на первом. В принципе, с неофициальной просьбой друга он справился: в сумке лежал, завёрнутый в рыцарские тряпки, оплавленный приборчик с обгорелым пером внутри. Берт считал, что такого доказательства достаточно. Но основное задание повисло в воздухе. Замеры неуверенные, обследованный кусок географии тоже бесполезный… Конечно, пробы всего, что поместилось, были уже уложены в маленький герметичный несессер. Но даже такой профан, как Берт, понимал: после прохождения через Трещину со всеми её многосложными потоками чёрно-белых сил, собранное наверняка как-то изменится. И опять тупик неопределённости. Вроде да, а может, нет. Возвращаться или попробовать ещё что-то разведать? В каком случае будет хуже?

Номер третий — прямое следствие из второго. Берт не хотел возвращаться. Теперь уже точно, с полным осознанием, никаких сомнений. Результатом его возвращения могла быть либо колонизация Паолы гелами, либо её уничтожение. Оба варианта ему жутко не нравились и третьего он не видел. Однако же на второй чаше весов — родной Гелио! И ветви… Теперь Берт хотя бы приблизительно представлял, что там творится, и мучительно хотел прекратить. Даже пустые и трусливые глаза «четвёртых» поблекли на этом фоне. Иферы — это люди, ровно такие же, как предки, не сырьё и не бесплотные тени. На них тоже распространяется клятва, приносимая каждым гелом в день получения права одиночества. Именно здесь Берт нашёл новую крепость души после обрушения предыдущей. Он должен защитить людей, а в первую очередь тех, кто дорог. Если ради этого придётся убивать — он убьёт снова.

Надо было возвращаться немедленно и защищать там, где это эффективнее всего — в золотом и голубом городе сбывшейся мечты. Но Берт всё медлил, и медлил, находя новые и новые предлоги для промедления.

А ещё — йорны, которые заявились вдвоём. Битву в посёлке Берту расписали поминутно и в лицах как минимум трижды — от начала до конца. Во-первых, услышанное блестяще подтвердило теорию Пети. Судя по всему, враги тоже с этой теорией знакомы, что хуже некуда, и они способны забросить на Паолу сразу двоих, хотя такой финт сложный и для гелов. Это во-вторых. Ну и в-третьих, — напавшие на посёлок взаимодействовали как слаженная пара, а не просто как два разведчика. Даниил как-то обмолвился, что бойцовые пары йорнов — это очень сильное оружие. Таких мало, и встретить пару на Последней гораздо опаснее, чем четвёрку воинов. Пары работают в таком плотном контакте, что способны почти творить чудеса! Повезло во всём: и что ребята настолько умные, и что висевший на соплях план сработал. Если бы повезло хоть чуточку меньше, Берта и Айрин ждали бы пустой посёлок и отвратительная встреча. В том, что йорны были бы полностью осведомлены, кого им надо ждать, Берт не сомневался. Кто-нибудь из оставленных ненадолго живыми общинников обязательно рассказал бы захватчикам историю гибели йорни и всё остальное в обмен на собственную лёгкую смерть. Берт не смог бы винить этого человека: слишком хорошо помнил собственные ужас, боль и беспомощность под пыткой, а ведь она продолжалась совсем недолго.

Впрочем, это всё лирика. В сухом остатке: йорны могут находиться на Паоле достаточно долго; йорны знают, что Берт не просто рядовой ифер, и считают его миссию опасной настолько, что готовы рискнуть элитными бойцами. Йорны знают точно больше самого Берта, и дать им эту информацию мог только кто-то очень-очень сведущий из Гелио.

Габриэль. Пети. Может быть, Нудный Ник. Кто-то из Совета? Сам Авессалом-старший, который ведает о каждой букашке в Гелио? Святые ёжики, подгрызающие корни Древа?

У предательства оказался на редкость мерзкий вкус.