Остаточная деформация (СИ)

Да, он выиграл свою жизнь, проиграв чужую. Надо было не отмахиваться, а сразу, сразу связаться с Дани! Предупредить, предостеречь. На несколько часов раньше.

И что бы Дани сделал? Полез бы прятаться в подвал? Сказался бы больным, подставив под сольник Василя или Йогана?

Да ни йорна подобного. Выпятил бы челюсть — такую челюсть грех не выпячивать хоть время от времени — и строевым шагом отправился умирать, потому что такой его, видите ли, долг. И кто смог бы ему доказать, что мстительной твари с мерзким голосом инструктор Даниил ничего не должен?!

Только в своей норе Пети смог перевести дух, привалившись к пахнущему машинным маслом и металлом верстаку.

Своеобычно невымытая чашка из-под кофе. Привычный строй панелей — настоящих и фальшивых. Насиженный подоконник и вид с высоты. Груда рабочего барахла, недоделанная наносхема, устаревшей модели комм… Его настоящий дом. У Аве хорошо отдохнуть, на часок сбросив груз ответственности. Но здесь он был собой — величиной действующей и думающей. В мастерской, где всё устроено по руке и по размеру, Пети верил, что справится с любой проблемой. И справлялся, чтоб им всем пусто было. За работой головы и рук перетерпливал дикую боль в отрубленном крыле, которое, скорее всего, не отрастёт никогда. Здесь он составлял планы экспериментов, которые сперва называли безумными, а потом — гениальными. И всё казалось поправимым.

Сейчас он видел только захламленное помещение, которое не мешало бы проветрить. Дом исчез. Бессилие осталось.

Говорить с Даниными ребятами смысла уже нет, да и что нового он им скажет? Дани уже там, и отыграть назад это невозможно.

Пети бездумно вызвал панель хроносвязи, но Штефан не отозвался. В общем-то и не должен был, время неурочное, но… Нет, Штеф — тёртый ангел, он не позволит себе ни попасться йорнам, ни проворонить схлопывание ветки. Просто неурочное время, он не может сутки напролёт торчать возле установки связи.

Пети сел на подоконник, не глядя выдернул из-под него планшет и начертил первую линию схемы нового плана. Вечером он свяжется с Аве и обсудит всё. Как же здорово, когда есть, у кого спросить…

***

Дверь подалась без скрипа. Аве ждал, открыл заранее.

— Приветствую, авва. Здравствуй, отец.

Старый гел слегка наклонил голову. Колыхнулись мягкие перья на морщинистых щеках. Единственное во вселенной существо, которое не бесит голос Габриэля.

— Здравствуй, Габриэль бен-Авессалом. Привет, сынок.

Слова мёртвого языка были солёными на вкус, как вода древнего вязкого моря. Каждый член Совета традиционно имеет помимо собственного ещё и должностное имя. Отец по должности был Рафаилом, Ник — Уриилом, Михаэль собственное, кажется, забыл, но точно какое-то было. И только у Габриэля имена совпадали. Иногда думалось — не готовили ли его к работе ещё с момента зачатия?

Габриэль прошёл по светлой веранде, чтобы сесть на тёплые доски у кресла старика. Откинул голову на подлокотник, закрыл глаза. Тяжёлая знакомая рука прошлась по волосам. Странное, болезненное счастье.

— Ну как там дела государственные, Габи?

— Всё так же, стабильно хреново. Вчера вот на малом Совете пришлось продлить ещё на год период оперения, потому что сознательности никакой. Не хотят работать птенцы, хоть тресни.

Аве хмыкнул.

— Думаю, ты неправильно передаёшь мне проблему. Они, может, и хотят, но не могут выбрать. Нет профессиональных предпочтений. Я прав?

— Отчасти, — неохотно признал Габриэль. — Какая разница? Всё равно социальная незрелость. Кризис искусственной занятости начался не со вчера, авва. И не приклеивай сюда своих «четвёртых», это не та песня.

— А я думаю, та самая. И Пети со мной согласен, кстати.

При упоминании ненавистного имени вздыбились перья.

— Что-нибудь в этом городе можно решить без мнения твоего ненаглядного выкормыша?

— Можно, — легко согласился Аве. — Но выйдет хуже. Ты бы знал, как меня огорчает твоё к нему отношение. Учеников у меня было немало, Габи, а вот сын один.

«И все они были тебе дороже, чем я, — зло подумал Габриэль. — А этот — больше всех, потому что последыш». Вслух сказал:

— Мы достаточно успешно сотрудничаем, ты это знаешь. Хотя иногда он попросту не понимает, что вокруг творится, и сильно мешает работе. Если ты столь упорно настаиваешь на том, чтобы Пети со временем заменил тебя в Совете, то неплохо бы рассказать ему о Дне становления. Это сильно посодействует нашему с ним взаимопониманию.

Аве ощутимо напрягся. Габриэль невесомо ухмыльнулся. Он знал, куда бить. Правду о картине, украшавшей или паскудившей его кабинет, выдерживали не все. К примеру, предыдущий лучший ученик отца, Август, сошёл с ума лет двести назад. Даже в Совете не все были посвящены, только пятеро из восьми, включая Аве и самого Габриэля. Пятеро гелов на весь огромный Гелио. Тяжела правдочка, аж хребет трещит.

— Позже, — медленно выговорил Аве. — Ты прав, он должен знать. Но пока не готов расстаться с некоторыми иллюзиями.