Остаться человеком

Пересказываю Тали наш с Лайлой разговор, обнимаю покрепче, сам себе удивляюсь: откуда эти демоновы сомнения? Или наоборот, откуда это непостижимое доверие? Как только вижу твои глаза, сразу всё словно на места становится, глупости рассеиваются. Любимая.

Тали слушает мрачно, почти не перебивает — изредка уточняет.

— Ты не думал… что она могла всё это… специально? — спрашивает.

— Вряд ли. Я ей поверил. Сомневаюсь, что такую истерику можно… — начинаю, вдруг вспоминаю Талины истерики. — Можно, конечно. Но нужно быть профессионалом.

Кивает, доверяет моим выводам. Приятно, безусловно, но и ответственность сразу многократно усиливается.

— Ладно, поищем подходящие детдома. Они в общем доступе, если не акцентировать внимания — едва ли кто заподозрит. Я всё равно планировала съездить, можно будет попытаться в базу залезть. Только дальше что? — вздыхает. — До восемнадцати детей не продают, а чип вживляют в десять. Попытаться выбить официальное разрешение на свидания, как у элитных? Не в моём положении… Нужно будет всё тщательно обдумать. Нашим передам, может, они что выяснят. Вряд ли на "Сталкере" было много молодожёнов, ещё и беременных. Может, родственники остались. Только при малейшем подозрении от обеих тут быстренько избавятся.

Тали задумчиво перебирает пальцами по моей груди, похоже, не предполагая, какой пожар разжигает этот простой, почти машинальный жест. Стараюсь сдержать дыхание.

— Ты ей лучше чип поставь, сразу половина вопросов отпадёт. Нервы лечить потом дороже выйдет.

— Что ж она такая упрямая! Давно бы попросила…

— Боится, — пожимаю плечами. — Что специально не поставишь. Идём? А то долго мы тут…

— Я посматриваю, на кухне они. Изредка переговариваются ни о чём.

Посматривает. Периодически забываю, что она всё всегда старается учесть.

— Если ты не перестанешь… — предупреждаю хрипло, — они нас ещё не скоро дождутся.

Тали удивлённо поднимает брови, но быстро осознаёт, о чём я. Улыбается, убирает руку, нет, так ещё хуже.

— Идём, а то они там кухню наэлектризуют, — вздыхает, тянется к губам. Ну хоть поцеловать…

Поднимаю кнут с медиком, пока разношу по местам — Тали настраивает медкабину, зовёт Лайлу. Дэн послушно остаётся на кухне.

— Значит, так, — произносит госпожа недовольно, рабыня сжимается слегка, но Тали словно не замечает. — Сейчас в медкабину, последний отчёт показал, что тебе нужен новый контрацептивный чип. А то нагуляешь на стороне, мне только возни с беременными для полного счастья не хватало. Ясно?

— Как прикажете, госпожа, — ну, Лайла тоже ничего актриса, не выдаёт безумной радости, якобы всего лишь исполняет повеление. Разошлись, в общем, каждая при своём.

Тали кивает мне на медкабину, оттаскиваю в гостевую ванную. Лайла заходит следом.

— Это ты её попросил? — шепчет тихо.

— Сама, — качаю головой.

— Тебе… не очень досталось?

— Нормально всё.

Оставляю Лайлу, выхожу — Тали уже с кем-то по комму разговаривает. Надо же, Олинка! Прислушиваюсь.

— … не знаю, что на него нашло, давно меня так не ругал, целую лекцию прочитал, что нельзя постельных рабов никому оставлять! Будто своими не делится! Извини, в общем, за ним заедут.

— Хочешь, могу отправить на гравицикле?

— Не надо, ещё кто-нибудь остановит… а мне потом снова выслушивай.

Тали пожимает плечами, соглашается подождать. Прощается с Олинкой, подходит ко мне.

— Поговори с ним, пока не забрали, — просит тихо. — Поешь иди.

Киваю, о чём с ним говорить, интересно? Но уж лучше я, чем Тали — вдруг расскажет кому. Ей не пристало раба расспрашивать, а я могу и праздное любопытство проявить.

Иду на кухню, здороваюсь, накладываю себе еду. Дэн сидит, молчит, отказывается от предложения присоединиться. Попробуй тут заведи разговор.

— Хозяйка к себе пошла, можешь расслабиться, — прощупываю почву. — Тебя заберут скоро, твоя звонила.

Кивает отрешённо.

— Ты всегда такой? — спрашиваю. Хотя сам терпеть не могу, когда ко мне с такими вопросами лезут. Пожимает плечами. Вот и поговорили.

Предпринимаю последнюю попытку — после разговоров с Лайлой и Тали мысли в эту сторону клонятся:

— А ты… элитный же? — снова кивает. — А родители? Тоже?

— Тоже.

— Видитесь?

— Раньше виделись, а как продали хозяевам — уже нельзя. Только если где-то.

— А они не у Корнеля? Я к тому… можно же попросить хозяев, чтобы выкупили ребёнка? Или нельзя?

— Попросить? — удивляется. — Хозяев нельзя просить.

— Ничего, что я спрашиваю?

Пожимает плечами.

— А моих нет давно, — добавляю на всякий случай. Не люблю об этом говорить, но чтобы не подумал, будто специально вынюхиваю.

— Моего отца тоже нет. Мать последний раз когда виделись, сказала. Она у госпожи Немезы живёт.

— А что с ним случилось?

— Говорят, сбежать пытался. Я точно не знаю, мать тоже: после развода хозяев он с господином уехал, и они редко виделись. Сказала, его поймали и сдали на усыпление.

— На усыпление? — переспрашиваю. Неужели это тот, Ирвин, кажется?

— Ты же знаешь о специальных центрах, куда сдают отработавших рабов? Если хорошо прослужили, им удаляют чип и отвозят на остров. Если хозяева недовольны — усыпляют.