Остаться в живых

Напортачивший сержант предпочел промолчать. Нечем крыть оказалось! Можно, конечно, пригрозить жалобой командиру гарнизона. Но на кого? На солдат? Весь гарнизон хохотать будет, если узнает, что он не в состоянии справиться с вышедшими из-под контроля подчиненными. На Нанта? Но тот и не собирался применять к нему физическое воздействие. Не собирался, но если побежать с жалобой к начальству, то точно применит! Или даже руки сам марать не будет. Тому же Рошану скажет. Или Хину. Они своему драгоценному командиру всегда помочь готовы, не то что его остолопы! И управу на него не найдешь. Уж командир гарнизона всегда прикроет Нанта. Он же был капитаном в той банде, где Нант сержантом ходил. Спелись еще во время лихих наемничьих лихих годков. Как есть спелись! Нет, уж лучше промолчать! Не зря говорят: молчание, оно того – золото…

Безрадостные мысли сержанта прервал появившийся разъезд во главе с Хином.

– Ну! – поторопил Нант следопыта.

– Так, того, командир, – развел руками Хин. – Нечего толком докладывать. Не узнали мы про них ничего. По следу-то прошлись, они его и не прятали даже. В общем, сделали крюк и на тракт вышли. А там… Да, сам понимаешь, что на тракте следов-то особо не найдешь. Мы, конечно, проскочили в обе стороны, но… Какие уж там свидетели, днем с огнем не сыскать – деревню-то они еще поутру вырезали. Кто ж в такую рань по дорогам колесит? А коль и был? Небось теперь где-нибудь в овраге валяется, ворон кормит.

– Да-а, дела… – протянул Нант и подбодрил понурившегося десятника: – Не терзайся. Я особо-то и не рассчитывал. Теперь их только облавой можно взять, и то если они по лесам где скрываются. А если сообщники имеются, да прикрытие надежное, то и облава не поможет.

– Ну так что ж делать-то?

– Командиру доложим – пусть решает. Может, он с горожанами да соседними гарнизонами договорится?.. – и после повисшей паузы добавил, обращаясь ко всем солдатам: – По коням!

– По коням! – эхом отозвались десятники и солдаты, побросав к помосту свою ношу, прытко побежали к коновязи, стремясь поскорее покинуть вырезанную деревню.

Нант спрыгнул с помоста и забрал у Рошана подожженный факел. Размахнулся и бросил его в центр помоста. Алхимическая горючка, соприкоснувшись с факелом, полыхнула так, что он вынужден был прикрыть лицо локтем. Повернулся и, чувствуя спиной жар разгоревшегося костра, зашагал к сидящему в седлах отряду.

– Поехали, – скомандовал он, взлетев в седло.

Солдаты, следом за командиром, покинули село.

Вечером весь патрульный отряд напился так, что и на ногах ни один из них стоять не мог. Вызванный начальником караула командир гарнизона только глянул на лежащих вповалку бойцов и махнул рукой – не буянят и ладно, а разрядка солдатам все же необходима.

Ни перепившие патрульные, ни глава четырнадцатого гарнизона не знали, что вырезанное до последнего человека село – только первая ласточка в зоне ответственности их гарнизона. Не знали, что вскоре нападению налетчиков подвергнутся и другие деревни. Не знали, что во многих других местах также было уничтожено по нескольку поселений. Не знали, что все эти нападения – только прелюдия к большой войне.

Пока не знали…

Скоро узнают…

Глава 4

Если раньше Глеб жаловался на скуку, то теперь скучать ему не приходилось. После того разговора с Эрно Альтином посвященные в тайну Глеба единомышленники принялись за него всерьез.

Каждое утро после завтрака к нему в обязательном порядке приходил Индрис: среднего роста, подтянутый, в строгом камзоле, всегда отглаженном, застегнутом на все пуговицы, несуетливый, выдержанный – этакий «человек-футляр». Светлые волосы напомажены и аккуратно зачесаны назад. Бледное лицо казалось маской, не выпуская наружу ни одной эмоции. Вежливо здоровался и принимался монотонным голосом рассказывать Глебу о Фаросском герцогстве.

Первые уроки, касающиеся государственной структуры герцогства, населения, порядков и обычаев, соседних стран, были довольно просты и интересны, легко запоминались. Намного сложнее стало, когда Индрис перешел к местным законам. Уж больно сложно было разобраться в запутнанном клубке Фаросского правосудия. Многие законы были неполны, оставляя множество лазеек для ухода от ответственности. Другие зачастую противоречили друг другу. Во многих случаях за одно и то же преступление была предусмотрена различная ответственность, в зависимости от того, кто его совершил: крестьянин, горожанин, купец или представитель дворянского сословия. Точно так же учитывалось сословие пострадавшего лица: за урон, нанесенный дворянину, ответственность была выше. Какие-то законы не были прописаны вообще, оставляя выбор наказания на усмотрение судьи или были отданы в ведение графов, баронов и прочих рыцарей. Отдельная категория преступлений была передана в руки Тайной стражи, которые имели право самостоятельного суда.

В общем, по мнению Глеба, полный бардак!