Оставь мир позади

Мальчик не шевелился, казалось, он не замечал ее присутствия.

– Арчи? – Она могла видеть очертания его тела, свернувшегося в одеялах. – Милый, ты спишь?

Если он и услышал ее, то ничего не сказал, поэтому Аманда убрала одеяло с его лица, открыв волосы в великолепном беспорядке, усики, торчащие в разные стороны, как корни старого дерева. Она разгладила его локоны, рефлекторно положила ладонь ему на лоб. Он был горячим от жара или горячим от сна?

– Арчи?

Он открыл глаза, не моргая; спящий, а потом разбуженный. Он смотрел на мать, но не фокусировал на ней взгляд.

– Арчи? Ты хорошо себя чувствуешь?

Он выдохнул медленно, долгим и дрожащим вдохом. Он не знал, где он, не понимал, что происходит. Он сел, движение тоже было резким. Открыл рот, не чтобы что-то сказать, но чтобы пошевелить челюстью: она побаливала, или он ее ощущал, и каким-то образом это казалось новым, иным, неправильным.

– Не знаю.

– Что значит не знаешь? – Она стянула одеяло, обнажив его худое тело, высвободив пышущий жар, такой мощный, что она могла его чувствовать, не прикасаясь к нему.

– Арчи?

Он издал звук, похожий на гул. Наклонился вперед, и его вырвало на собственные колени.

27

РОДИТЕЛЬСТВО ЗАКАЛЯЛО. Задача родителя – обслуживание тела, понятно, что это влечет за собой. Вид рвоты когда-то вызывал у нее тошноту, но рвота детей – Аманда была готова с ней столкнуться. Кризис сделал ее рациональной. Она позвала Клэя. Вымыла тело сына так же, как когда он был мальчиком.

Во время младенчества детей Клэй и Аманда распределяли обязанности из расчета «один на один». В ту первую ужасную зиму Клэй вел Арчи в Транспортный музей Нью-Йорка – крытое помещение, но всегда очень холодное, потому что оно было построено на старой станции метро. Аманда ходила по квартире с Рози, отчаянно требующей грудь, и слушала альбом Бьорк о том, как здорово заниматься сексом с Мэтью Барни[43]. Если Аманда вспоминала об этом, то все еще слышала скрип половицы под ногами в одном месте возле кухни. Если Клэй думал об этом, то все еще видел поезда из более невинной эпохи: ротанговые сиденья, потолочные вентиляторы – припаркованные на устаревших рельсах музея. Аманда сняла грязное постельное белье. Клэй отвел мальчика в гостиную.

– У нас есть градусник. – Рут предусмотрительно заполнила ванную комнату полезными вещами. Анальгетики для взрослых и детей, повязки, йод, физиологический раствор, вазелин.

– Это было бы прекрасно. – Клэй помог мальчику натянуть слишком просторный свитшот, пригладил его спутанные волосы. Сел рядом с ним на диван, и они выглянули на задний двор, на драму дождя, наполняющего бассейн.

Материнская мышечная память была сильна. Рут вернулась с лекарствами.

– Давайте измерим его температуру.

Так же было и с отцовским инстинктом. Д. Х. помог Роуз найти припрятанные запасы: сахарную пудру, тюбики декоративных гелей, свечи на день рождения, посыпку, гремящую в пластиковых банках. Роуз не была дурой, но ей хватало и того, что она могла отвлечься. Они осторожно переместили торт на тарелку, и она мастерски повернула его лопаткой: неподвижный, с толстым слоем глазури.

– Спасибо, – сказал Клэй.

Рут взяла мальчика за подбородок и поместила острие стеклянной трубки ему под язык.

– Ты действительно горячий на ощупь. Но давай посмотрим насколько.

– Как сейчас себя чувствуешь, дружище? – Клэй обращался к этим мужским нежностям, когда больше всего волновался. Он уже спрашивал. Арчи уже отвечал. Он хотел обнять его, хотел объять его своим телом, но мальчику это не понравится, потому что мальчик был почти мужчиной.

– Я в порядке, – пробормотал Арчи через градусник, не в силах выразить свойственное ему подростковое презрение.

Рут изучила непостижимый инструмент.

– Сто два[44]. Неплохо. Но и не хорошо.

– Пей воду, приятель. – Клэй сунул мальчику в руку стакан.

– Возьми вот. – Рут вытряхнула две таблетки тайленола[45] так же, как милый маленький дуэт Д. Х. и Роуз посыпал торт сахарным конфетти.

Арчи сделал, как его просили. Удержал во рту глоток жидкости, затем положил туда таблетки. Сглотнул и попытался определить, больно ли его горлу. Он хотел посмотреть телевизор, или вернуться домой, или окунуться в телефон, но ничего из этого не было возможно, поэтому он просто сидел и ничего не говорил.

– Пойду помогу Аманде. – Рут была рада проблеме, которую нужно решить, или проблеме, которую можно решить. – А ты просто отдыхай.