Оставь мир позади

Аманда прикоснулась к щеке мальчика и обнаружила, что она горячая. Она пыталась понять различие между летним жаром млекопитающего подростка и болезнью. Она коснулась лба мальчика, его горла, плеча, сдвинула одеяла, чтобы охладить его тело. Коснулась его груди: ровная барабанная дробь. Кожа Арчи была мягкой и сухой, теплой, как у устройства, которое было включено слишком долго. Она знала, что жар был сигналом бедствия тела, импульсом его системы экстренного вещания. Но мальчик был болен. Может, все они больны. Может, это была чума. Он был ее ребенком. Он был их ребенком. Она не могла вообразить, что мир останется к этому равнодушен.

Их воображение пасовало: два пересекающихся, но разных заблуждения. Д. Х. сказал бы, что информация всегда была в их распоряжении: в постепенной гибели ливанских кедров, в исчезновении речных дельфинов, в эпоху возрождения ненависти холодной войны, в открытии деления атома, в перевернувшихся судах, полных африканцев. Никто не мог сослаться на неумышленное незнание. Не нужно было тщательно исследовать кривую рынков, чтобы это знать: не пришлось бы даже читать газеты, потому что телефоны по многу раз за день напоминали, как плохо шли дела. Как легко притвориться, что это не так. Аманда прошептала имя мужа.

– Я не сплю. – Он не мог ее видеть, но потом разглядел. Нужно было просто присмотреться.

– Нам все еще нужно уезжать?

Он сделал вид, что обдумывает это, но дилемма уже была ясна: нет, не нужно, но да, они должны.

– Я не знаю.

– Мы должны отвезти Арчи к врачу.

– Должны.

– И Рози. Что, если то же самое…

Произнести это – означает накликать это. Она не стала. Роуз понравились бы фламинго. Может, им стоит просто восторгаться загадками жизни, как делают дети.

– Она в порядке. Кажется, она в порядке.

Она и правда была в порядке: старая добрая Роуз. Надежная, воистину суровая сила ребенка, рожденного вторым.

Он даже не выдавал желаемое за действительное. Клэй верил в свою дочь.

– Она вроде в порядке. Я вроде в порядке. Вроде все нормально. Но это все-таки похоже на катастрофу. Похоже на конец света. Нам нужен план. Нам нужно понять, что мы будем делать. Мы не можем просто остаться здесь навсегда.

– Но пока что мы можем остаться здесь. Они так и сказали, – Клэй уловил предложение.

– Хочешь остаться здесь? – Аманда хотела, чтобы он сказал это первым.

Он пытался вспомнить, сколько у него сигарет. Он действительно хотел остаться. Несмотря на больного подростка, несмотря на отсутствие никотина, несмотря на тот факт, что это был не их красивый дом. Клэй боялся, но, возможно, они могли бы собрать все свое мужество, и этого мужества будет достаточно, чтобы сделать что-нибудь, что угодно, чем бы это ни было.

– Здесь безопасно. У нас есть электричество. У нас есть вода.

– Я сказала тебе наполнить ванну.

– У нас есть еда и крыша над головой, у Д. Х. есть деньги, и мы есть друг у друга. Мы не одни.

Они одновременно были и не были одиноки. Судьба у них общая, но остальное всегда индивидуально, неизбежно. Они долго лежали вот так. Не разговаривали, потому что было нечего обсуждать. Звуки, издаваемые спящими детьми, были неумолимы, как океан.

33

СУХАЯ ТЯЖЕСТЬ НА ЯЗЫКЕ И В ГОРЛЕ. Дрожь, которая мешала ей видеть, грубая тупость похмелья, о боже, они были слишком стары для этого. Когда они научатся не быть такими? Аманда выскочила из кровати, чтобы попить из раковины в ванной, случайно лизнула металлический кран. Она знала, что ее стошнит: в определенный момент это всегда становится ясно. Иногда просто нужно признать то, что ты и так знаешь. Соль на языке. Она согнулась в талии как йог, созерцая унитаз, затем последовало что-то вроде отрыжки, но со жжением в задней части горла, и освобождение. Рвота была жидкой и розовой, как фламинго (понятно?). Она позволила рвоте покинуть свое тело. Глаза слезились, но она не отводила взгляда. Живот охватил спазм – один, два, три раза, и рвота вырвалась из желудка в горло и в воду. Как только дело было сделано, она смыла ее, прополоскала рот, и ей стало стыдно. Тем утром так должны были себя чувствовать люди по всему миру.

Клэй слышал ужасные звуки рвоты. Под такой аккомпанемент не подремлешь. В комнате было слишком жарко от слишком большого количества тел. Ночью в какой-то момент кондиционер выключился. Это было такое похмелье, когда хочется распахнуть окна, снять с постели белье и проложить себе путь обратно к добродетели. Шумная, влажная революция в желудке. Это было бы некрасиво.

Арчи сел и посмотрел на отца. Пробормотал, словно с набитым ртом:

– Что происходит?

– Принесу нам воды.

Заметил ли он, что Роуз не было? В тот момент это не казалось странным.

Клэй наполнил стаканы. С облегчением отпил из своего, затем снова наполнил.

– Рози.

Он окликнул пустой дом. Ответа не было. Ледогенератор в холодильнике завибрировал, как он периодически делал. Нести три стакана было непросто, но он справился.

Бледная Аманда сидела на краю кровати. Арчи натянул на голову подушку.