Оставаться сумасшедшей?

– А ты вот не можешь ради другого умереть, – с аппетитом обгладывая свиную ароматную гость, заявила Мария. – А я вот могу, и мать твоя могла.

Мария победоносно взглянула, как ей казалось, на поверженную племянницу Евгению.

– Конечно, кто спорит! – та ощетинилась. – Особенно твоя сестрица. Умирала в запоях, напрочь забывая о том, что какие-то дети у нее есть.

– Да, вообще-то… – после некоторой паузы согласилась Мария, вытирая тыльной стороной ладони рот. – А вот я…

– А зачем нужно обязательно ради кого-то умирать?.. Что за кровожадность?! – Евгения пыталась понять логику тети.

Мария, видимо, все же хотела продолжить ссору, но не знала, как.

– Я вот совершенно бескорыстный человек! – заявила она через некоторое время. – Про-сто-ды-ра!

– Ну-ну! – недобро усмехнулась Евгения.

– Да! – энергично повторила Мария, беря из общей тарелки увесистый шмат отварной свинины.

– Ты должна подарить Павлу на новоселье дорогой подарок!

Евгения замерла в недоумении, потом, запинаясь от обиды, спросила:

– А разве… моя доля… львиная доля квартиры – не подарок?

Тетка метнула в нее яростный взгляд:

– Что-оо?.. Какой квартиры?

– Бабушкиной, – у Евгении начали подрагивать губы.

– Ты не имела на эту квартиру никакого права! – гневно воскликнула Мария, выслушав племянницу. Швырнула мясо в общую тарелку. – Спасибо, наелась!

– Пожалуйста, – разбито произнесла Евгения, провожая Марию до дверей.

Каждый день она приходит к Евгении завтракать и обедать, а иногда и ужинать. Прихватывает с собой частенько от Евгении угощение для внуков. Однажды та забылась и купила только четыре йогурта – для своей семьи и Марии, так тетя довольно сурово высказала, что надо помогать двоюродным братьям, несмотря ни на что. «Несмотря ни на что» – их нежелание работать и содержать свои семьи. Потому йогурты или другое угощение требовалось и для их детей. Впрочем, и лекарства тоже, особенно дорогие. И не только для внуков, а для сыновей и их жен тоже.

– Какое ты имела право на бабкину квартиру? – тетка Маша гневно возвысила голос уже в подъезде.

– Стопроцентное право я имела на эту квартиру, потому что там были прописаны мы с Ванькой, – плакала Евгения, передавая вечером разговор мужу.

– Не реви, – Алексей поцеловал жену в голову. – Забудь – будто не было.

– Не могу пока смириться, – продолжала всхлипывать Евгения, прижавшись к мужу. – Когда мы с бабушкой пришли в жилищно-коммунальный отдел приватизировать эту квартиру, то я должна была отказаться от нее в пользу Павла. Так бабушка захотела. А в ЖКО меня отправили подумать: дескать, потом не докажите, что ваши доли с ребенком тут есть. Чужие люди ведь, а позаботились…

– Ничего не изменишь уже, поэтому забудь. Нам ведь есть где жить. Хоть маленькие, но три комнаты.

– Спасибо твоей маме. – Евгения помолчала. – За что со мной так Мария? Я ее больше матери любила. Поэтому и отдала квартиру ее сыну.

– Подарок Павлу мы купим, – после паузы, сказал Алексей.

– Зачем? Да у нас и денег мало, – тихо сказала Евгения.

– Я у мамы займу. С получки отдадим.

Замухрышка

Женька весело впорхнула в подъезд. А тут неожиданность! Алешка Шумихин дружески болтал с какой-то… замухрышкой! Женьке на ум пришло это слово. Она слышала его от бабушки. Продолжая разговор, Алешка лишь кивнул Женьке. Та от досады топнула беленькими валеночками и выскочила назад, на улицу. Она не знала, что делать. Надо идти домой – только что мама позвала через форточку ужинать, но в подъезде Алешка … Он был ее сосед и нравился Женьке. Алешка на три года старше и учился уже в седьмом классе. Он занимался самбо и обучал некоторым приемам Женьку прямо во дворе. Ей это очень нравилось. Казалось, что все девчонки из соседних домов завидуют ей.

Женька обежала кругом свой дом и не заметила, как снова очутилась в подъезде. Так и есть! Алешка продолжает болтать с этой конопатой замухрышкой! Девчонка была очень худенькой, с круглым лицом в веснушках, а одета так, как бабы-торговки на рынке в старых дореволюционных фильмах. Правда, глаза у нее были голубые и очень добрые. Девчонка восхищенно взглянула на красивую, румяную Женьку, на ее белые валеночки и белую шубку… Алешка на секунду тоже задержал взгляд на Женькином лице, как ей показалась, равнодушно. Женька так рассердилась, что снова выскочила на улицу. Она яростно слепила снежный шарик, вбежала в подъезд и запустила им в … замухрышку! Снег попал девочке в глаз. Она тихонько заплакала, зажав худенькой ладошкой глаз. Плач ее был жалобный. Женька на секунду почувствовала себя преступницей, даже остановилась… Но потом решительно начала подниматься на второй этаж, домой.

Алешка догнал ее, схватил за руку: «Ты попала ей прямо в глаз. Зачем? Извинись». Женька выдернула свою руку и гневно оттолкнула Алешку. Мальчишка преградил девчонке дорогу:

– Она ничего плохого тебе не сделала!

Женька оттолкнула его еще раз, но уже не так решительно:

– Кто она?

– Таня, моя дальняя родственница.

Женька остановилась в замешательстве.

– Ее мама купила дом через дорогу, будут тут жить.