Оставаться сумасшедшей?

– Найдешь, – попыталась успокоить Евгения. – Сколько раз уж теряла и находила. Ты почему-то не доверяешь мне: отдашь паспорт – тут же требуешь назад, да еще со скандалом.

– Я – со скандалом? Да я не умею скандалить!

«Быстро светлая полоска воскрешения памяти сменилась черной забытья», – подумала Евгения чуть ли не стихами.

– Да, к сожалению, со скандалом, – спокойно подтвердила Евгения.

– Это ты все время орешь на меня! Сука!

Впервые Мария обозвала Евгению. «То ли еще будет!» – как будто съехидничал кто-то над ухом. «О, Господи! Меня, пожалуй, тоже надо будет укладывать в неврологический стационар», – подумала Евгения.

Походы в больницу

– И не пойду я больше никуда с тобой, ни в какую больницу! – свирепела Мария.

– А мне, думаешь, очень нравится с тобой возиться? – не выдержала Евгения.

– Я тебя ненавижу!

– И я тебя!

После ссоры Евгению трясло. Казалось, что поднялась температура. Она легла на диван, укрывшись одеялом по самый рот. Корила себя за ввязывание в скандал.

«В конце концов, все уже случилось. Я уже осудила себя. Теперь надо оправдать и жить дальше, попытаться внушить себе, что все будет хорошо. Конечно, будет! Ведь не может быть все плохо. Жизнь-то ведь полосатая, как говорится», – возможно, она разговаривала вслух. Она встала, потому как все равно не могла уснуть. Вскипятила чайник и позвала семью полдничать. После оделась и вышла погулять. Встретила хорошую знакомую. Поговорили. Отмякла душой. Пришла домой и села за компьютер.

А завтра… Хорошо бы Мария до завтра забыла их ссору. Но в любом случае утром Евгения придет к ней и будет терпеливо ждать, когда та, нервничая и ругаясь, будет одеваться, чтобы идти в очередной раз на капельницу в дневной неврологический стационар.

Упреки за «преступление»

Почти три недели прошло с тех пор, как Мария ощетинилась на Евгению. За что? Племянница уж и не помнила.

Мария не звонила ей, а паспорт отдала сыну Марии Павлу. Зато звонила Мария раз по восемь за час и с пристрастием допрашивала племянницу, на каком основании она отдала ее паспорт Павлу.

А сегодня она явилась с намерением продолжить вражду. Затея Евгении – дать почувствовать свою нужность и примириться – провалилась. Мария очень нуждалась в племяннице, но это еще больше озлобляло ее.

«Откуда в ней столько ненависти? – недоумевала Евгения. – Раньше этого не было. А, может, было?.. Просто она скрывала, а болезнь выплеснула это наружу?»

Мария всю жизнь старалась внушить Евгении чувство вины перед ней. Дело доходило до того, что она вспоминала ее детские и юношеские проказы и вздыхала о перенесенных в связи с этим «страданиях».

Правда, был один случай… Шалостью его не назовешь, но и преступлением тоже. Евгения тогда на третьем курсе училась и ей страшно захотелось в Москву – походить по театрам, да и купить что-нибудь себе – туфли красивые, белье… В провинции-то это только на базаре втридорога, да и выбор невелик.

Евгения с подружкой устроилась мыть пол в общежитии университетского городка, чтоб денег на дорогу заработать. Стипендию старалась экономно расходовать, да и мама денег подкинула. С ней такое случалось, когда она выходила из запоя. Вину свою перед дочкой заглаживала.

Бабушка и Мария были категорически против ее поездки. Она решила поехать тайно. Написала письмо домой, отправила его заранее, но так, чтобы оно пришло, когда Женя была уже в дороге или в Москве.

А письмо возьми и задержись! Почта советская не так уж хорошо работала. Ох, и понервничали бабушка с Марией! На выходные домой из общежития Женька не приехала, не звонит… Тогда они сами позвонили в общежитие. И там никто не мог ничего определенного сказать.

– Убили девку! – ревела бабушка.

Решили идти в милицию, но письмо пришло раньше.

Женька, конечно, извинялась за свой поступок, но и оправдывалась: если бы сказала о предстоящей поездке, то ведь не отпустили бы! Но Мария никаких оправданий и слушать не хотела. Она при каждом удобном случае упрекала Евгению в течение десятков лет.

Кружка воды

Тело чесалось от толстых штанов с начесом, стянутых под ступнями резинками. От теплой кофты на голой коже тоже было не лучше.

Жар пронизывал ребенка. Она периодически впадала в забытье.

– Температура под сорок, – прошептала над Женей бабушка.

– Поить надо! Как можно больше, – с нажимом сказала Мария.

– Поила. Вырвало.

– От воды?

– От молока, – раздраженно ответила бабушка.

– Кто ж молоком поит при такой температуре?..

– Ну-ко, советчица нашлась!

Чайник с водой, а к нему шланг. И пить, пить, пить!… Маленькая Женька бредила этим чайником и ни о чем думать не могла, возвращаясь из забытья.

– Пить хочешь? – ласково кто-то спросил над девочкой.

«Это сон. Конечно, сон. Как жалко! Я так хочу пить!» – маленькая Женя всхлипнула, не открывая глаз.

– Давай я тебя подержу, а ты попьешь.

Нет, это не сон! Кто-то ласково придерживал ее спину, пытаясь усадить. Тетя Маша! Она принесла полную кружку воды. Женька залпом выпила.

– Хочешь еще?

Девочка кивнула. Она напилась досыта. И уснула.