Осторожно, двери закрываются

Когда пасынка забрали в армию, Салихат собирала посылки – консервы, у татар покупала сухую конскую колбасу. Ну и сладости разные, печенье, конфеты. Посылали и деньги – последние вынули из загашника. И ни разу она не пожалела, ни разу! Что жалеть? Деньги? Подумаешь! Людей надо жалеть, а не тряпье и не деньги. Пасынок отслужил и вернулся домой. И через год у него родился ребенок. Внук ее мужа. Вот это была настоящая радость!

Салихат помчалась в универмаг. Набрала всего – распашонок, ползунков, бутылочек и сосок, теплый конверт и курточку на вырост. Вернулась домой, разложила все на кровати и перебирала до вечера, до прихода мужа с работы – все любовалась, не могла выпустить из рук. Ах, как хороши были эти вещички! Вспомнила, как раньше доставали мальчику вещи. Стояли в очередях, кланялись толстой Лейле. Радовались и грубым коричневым колготкам в рубчик, коленки у которых отвисали на второй день, и тусклым фланелевым рубашкам, и сатиновым трусам, и стариковским сандалиям. Время было такое, что поделать.

А сегодня? Красота! Не вещи – картинки!

Муж и застал ее за этим занятием. Встал на пороге и смотрел такими глазами, что у Салихат слезы брызнули от испуга и смущения.

Муж подошел, обнял ее и погладил по голове.

– Какая ты у меня, – тихо сказал он. – Лучше нет.

А однажды, спустя примерно полгода, муж вбежал во двор радостно, как молодой. Салихат готовила обед на летней кухне.

– Мои приезжают! – воскликнул Камал. – Ты представляешь, мои!

Салихат всплеснула руками:

– Вот радость так радость!

Только слово «мои» прозвучало как выстрел в сердце.

Его, все правильно. Его, а не ее и не их!

Да, все правильно. Чего обижаться? Только отчего так больно? Отчего?

Но вслух ничего не сказала.

Тут дошло:

– А когда?

– Да завтра, – смутился муж. – Нет бы предупредить заранее, а?

– Завтра? – заметалась, как всполошенная, Салихат. – Как же так – завтра? А у меня ничего не готово! Как же так – завтра? – бормотала она, носясь по дому. – Курицу заруби! – велела она Камалу. – Сделаю суп! Нет! Барана! Шашлык! Только шашлык! Молодые так любят шашлык! Сегодня заруби, сейчас, чтоб отвиселся, мягче будет! Да, шашлык!

– Да успокойся ты, – засмеялся муж. – Все успеем. Зайди в свой погреб – там на год еды хватит! Голодными не останутся. Полгорода накормим и не заметим!

– Иди в сарай, – строго велела она, – дело делай. А там разберемся.

И муж послушно кивнул, спорить не стал. Знал, если уж Салихат так строга, связываться с ней не стоит – бесполезно.

До позднего вечера Салихат крутилась на кухне. Хинкали в бульоне, чуду с картофелем и мясом, налепила целый поднос курзе с бараниной, на сладкое бахух. Ну и шашлыки, куда же без них!

Если бы муж не остановил, крутилась бы до утра.

– Сумасшедшая, – ругал ее муж. – Куда столько? Два человека едут и маленький ребенок! А ты как на свадьбу наготовила! Кто это съест?

Но Салихат упрямо повторяла:

– Все съедят, вот увидишь! Потому что вкусно. Попробуй! Все удалось, слава богу. К тому же не на один же день едут, а?

– Пробовать не стану, и так знаю, что вкусно. А надолго ли… – Муж задумался. – Извини, спрашивать не стал. Неудобно как-то. Еще поймут не так.

– И правильно, – поддержала его Салихат. – Пусть живут, сколько захотят. Нам только радость!

Муж посмотрел на нее и ничего не ответил. Только когда улеглись, совсем поздно, и уставшая Салихат счастливо вытянула гудевшие ноги, погладил ее по волосам и сказал:

– Хорошая ты у меня. Как мне повезло! Спасибо тебе, ласточка моя.

Салихат смутилась, как девочка:

– За что спасибо? Мне же не в тягость – мне в радость!

Муж ничего не ответил, встал с кровати и пошел на крыльцо покурить.

«Волнуется, – подумала Салихат. – И я волнуюсь. Но ничего, все будет хорошо! Родные ведь люди. Семья».

Дети – а Салихат называла их именно так – приехали как раз к обеду. Муж нервничал, выходил за калитку, заглядывал на кухню – все ли готово, прятал глаза от Салихат. А она только посмеивалась: «И чего так волнуется? У меня давно все готово. Да и вообще все будет хорошо». Почему-то она была в этом уверена. Но если признаться честно, волновалась не меньше мужа – как ее встретят его дети, примут ли?

Приняли. Сын Костя, Костик, как называл его отец, оказался приятным и улыбчивым парнем, при знакомстве приобнял Салихат, и сердце ее запело от счастья, от души отлегло.

Невестка Дарья, та самая сильно накрашенная девица, поздоровалась сдержанно, в объятия не кидалась, на шею не вешалась.

«Наверное, неэмоциональный человек, – подумала Салихат. – Все люди разные».

Внучок любимого мужа оказался чудесным ребенком – подвижным, улыбчивым, некапризным. Ел с аппетитом, просил добавки, все умилялись, но больше всех Салихат. Звали мальчика Сашей. Сашенька – так обращалась к нему Салихат.

Сашенька бегал по саду и в огороде сломал пару кустов помидоров, потоптал грядки с зеленью, а Салихат только умилялась и запрещала его ругать.

А вечером, когда усталый мальчик начал тереть глазки, Салихат с тревогой посмотрела на спокойной сидящих родителей и все же решилась и робко предложила уложить малыша. Родители с радостью согласились.