Осторожно, двери закрываются!

Там же на выходе из метро «Ботанический сад» был встроенный в стену метро маленький магазинчик «Соки-воды». Иногда вместо мороженого и шариков мы заходили туда выпить сока – папа брал себе томатный, а мне – фруктовый на выбор. Алюминиевой чайной ложечкой он доставал соль из граненого стакана и размешивал в своем томатном соке.

– На, попробуй.

Мне не нравилось.

– Ну, пей свой яблочный.

* * *

– Стакан красного вина, – однажды попросил папа. В «Соках-водах» продавали и вино на разлив.

– Папа, тебе нельзя, – насторожилась я.

– От одного стакана ничего не будет, – успокоил папа.

– Ничего не будет? – я должна была убедиться.

– Нет, не бойся, Капелька.

Домой папа пришел в том состоянии, которое ни у кого дома не вызывало сомнений, но первой его встретила мама, и стало ясно, что «не будет» не получилось.

– Мамочка, папа сказал, что от одного стакана ничего не будет!

– И еще обманываешь ребенка! – мамин голос вмещал отчаяние и безысходность, боль и страдание, воспитанность и решимость и еще многое из того, что уже было в нашей семейной жизни и что я уже знала, и что еще будет, чего я еще не знала.

II

– Аккуратно, держись за поручни, – говорю я сыну.

Мы едем с его пятидневки домой – со станции метро «Аэропорт» на «Сокол» в битком набитом метро в час пик. Из ведомственного детского садика Союза Писателей, куда устроил его, на правах члена Союза, мой отчим, воспитавший меня с пяти лет как родную и обожающий без памяти моего сына.

Иногда, чтобы дать сойти часу пик, мы идем в пельменную на другой стороне Ленинградского проспекта. Мой сын любит пельмени, я тоже, еще с тех пор, как с папой-отчимом мы ходили обедать в кафе «Молочное» на улице Горького во время маминых командировок. Мы жили тогда в Дегтярном переулке под гостиницей «Минск» у метро «Маяковская» в коммунальной квартире на шесть интеллигентных семей.

Сидя в пельменной стекляшке у окна, сын смотрит на проезжающие машины и говорит:

– Вот эту машину хочу… Вот эту машину хочу… Вот эту машину хочу…

– А-а, – отвечаю я. – А-а… А-а…

* * *

Переезд на «Сокол» организовала мама. Из Тушино, где в свое время от редакции она получила отдельную квартиру и где метро планировали с момента нашего новоселья, но построили через долгих семь лет – уже после нашего переезда на «Сокол» в коммунальную с одной соседкой. Дорога в мамину редакцию сократилась вдвое, и это стоило отдельной квартиры в новостройках без метро. Кроме того, в ту пору я поступила в МГУ… мама воистину спасла мой быт.

* * *

Наш «сталинский» дом стоял вплотную к станции «Сокол» на стороне Всехсвятской церкви.

Утром, полусонная, в любую погоду, я вливалась в двери метро с потоком пассажиров, и они несли меня на перрон, утрамбовывали внутрь электрички, выносили из электрички, по бесконечному переходу с «Площади Свердлова» я двигалась в потоке мелкими шажками, зажатая со всех сторон, медленно, но верно, в нужную сторону… потом глоток свободного пространства на выходе из перехода перед посадкой на «Проспекте Маркса», и снова тебя несет толпа, но красная ветка чуть свободнее, после «Парка Культуры» в вагоне становится относительно просторно, тем не менее на станции «Университет» тебя снова подхватывает на выход мощная бегущая толпа.

Выбравшись наконец из потока пассажиров на холодную улицу, я просыпалась и остаток пути до стекляшки гуманитарных факультетов совершала сознательно, торопливо, на исходе сил, приземляясь в аудитории в полном изнеможении от дороги.

* * *

Если путь в университет проходит в полусне утреннего часа пик и по воле толпы, то путь из университета домой, после трех, вполне позволяет самой распорядиться собственной волей. Я давно проснулась, освободилась от занятий, и мое любопытство теперь в состоянии наблюдать окружающую жизнь и участвовать в ней.

Это время прогулок. Например, я могу выйти на «Кропоткинской» и зайти в Пушкинский музей – в свой любимый зал импрессионистов. Они меня гармонизируют. Во всяком случае, до завтрашних занятий – точно.

Но нет, сегодня лучше не рисковать с вечерним часом пик, на сегодня меня уже достаточно помяли и у меня есть дела дома.

Я спускаюсь по лестнице перехода на «Площадь Свердлова», когда замечаю напротив лестницы сидящего на лавке молодого индуса в клетчатом шарфе, который смотрит на меня. Определенно на меня. Он поднимается мне навстречу, и я отдаю должное его глазомеру – он чуть-чуть, но выше. Так что мой рост, категории Эллочки-людоедки, ему льстит.

Я не авантюрист. Я просто расположена помочь. Кроме того, мне еще неизвестны нравы третьего мира.

Малорослый индус оказался студентом Патриса Лумумбы и желал иметь близкую подругу. Когда это прояснилось, мы уже прогуляли пол-Москвы.

Мне не жалко потерянного времени, и расстаюсь я дружелюбно.

* * *

Я выхожу из метро на «Соколе» и направляюсь домой, когда неожиданно меня останавливает мужской крик:

– Подождите, девушка, простите!

Молодой парень бежит за мной из метро, расталкивая людей.

Выражение лица у него умоляющее, удивленное и такое, будто он меня знает очень давно. Но я его вижу впервые. Определенно впервые.