Осторожно! Я становлюсь человеком!

— Да, я здесь…

— Вы же всё-таки сможете завтра утром прийти?! А то Эдуард Петрович вообще съест меня! Ну очень вас прошу. Ну съест же — и не поперхнётся, вы же знаете! Хотя бы утром покажитесь, а там уже руку покажете и в больницу отпроситесь.

— Так… мне же в больницу утром нужно… — промямлил я, но тут же подумал: «Хотя какая мне, роботу, разница? На четыре часа раньше… на четыре часа позже…». Поэтому я поспешил успокоить трезвонившую Валентину Петровну, чтобы не терять времени на пустые отговорки:

— Хорошо, Валентина Петровна, хорошо. Уговорили… Буду вовремя.

Я дал отбой и максимально быстро набрал Венеру:

— Венера, привет! Это Иннокентий.

— Да, я поняла, — с максимально допустимой в мой адрес любезностью ответила секретарша.

— Венера, меня тут Павел Игнатьевич попросил передать ещё кое-какие документы ему в аэропорт. Если не ошибаюсь… таксист отвозит ему сейчас ноутбук?

— Не ошибаешься… Ноутбук и записную. Таксист уехал минут двадцать назад, поэтому передай Павлу Игнатьевичу, что если таксиста вернуть ещё за какими-то документами, то он останется и без документов, и без ноутбука… — легко и безучастно сказала Венера; наверняка, параллельно с разговором она заполняла какие-то документы. — Таксист не успеет, если будет круги по Москве наматывать!

— А…

— А если вызвать другое такси, то всё равно ждать придётся, пока машину в наш отшельнический район подадут.

— Всё нормально — необходимые документы у меня с собой… Венера, ты лучше дай мне номер телефона таксиста, а я с ним уже сам как-то пересекусь, чтобы передать.

— В самом деле? — секретарша поняла, что ей ничего делать не нужно. — Ну ладно тогда, записывай номер…

Фух… Успел, вроде как… Дальнейший алгоритм был довольно банален: ключевым моментом этого алгоритма выступал правильный подбор валюты и суммы, которую я пообещаю отдать добропорядочному таксисту, если тот немного скорректирует свой маршрут и заедет за ещё одной посылкой для адресата, находящегося сейчас в аэропорту.

Торговаться с таксистом по телефону мы начали с суммы в триста долларов… На этой же сумме торги благополучно и закончились. А на невнятное возражение таксиста, что, мол, он потом может не успеть в аэропорт, я ответил:

— Друг мой уважаемый, в аэропорт ты можешь опоздать в любом случае: хоть изменишь маршрут, хоть не изменишь — риск опоздания присутствует и там, и тут… Только вот в первом случае, изменив маршрут, ты опоздаешь в аэропорт чисто по-американски — имея в кармане триста долларов, а во втором — чисто по-русски… Ну, то есть как у тебя обычно бывает…

Стремящемуся к добропорядочности таксисту этой незамысловатой аргументации как раз, видимо, и не хватало, чтобы убедить себя в подлинности предстоящего благодеяния и очистить свою водительскую совесть. Поэтому, особо не скрывая радости, он быстро согласился с доводами, развернул авто в сторону «Халабуды» и зачем-то добавил:

— Слущай, я с Кавказа! Скоро буду…

И он, и я прекрасно понимали, что родные пенаты Павел Игнатьевич сегодня покинет всё же без ноутбука. Но таксиста грели обещанные 300 долларов, а меня — тот факт, что главные вещдоки вернутся обратно в стены «Ультра технологий», где они в ближайшие несколько дней спокойно будут ожидать своего непосредственного участия.

Дождавшись на крыльце «Халабуды» таксиста, я вручил ему завалявшийся в моём рюкзаке финансовый отчёт за прошлый месяц и три зелёных бумажки, с которых за всем происходящим, осуждающе поджав губы, пристально наблюдал автор фразы, ставшей для современного раба цивилизации ЭПОХАЛЬНОЙ: «Время — деньги».

Бенджамин Франклин… Личность, которая своими благими намерениями превратила человека из раба физического в раба идеологического… Личность, которая, если так можно выразиться, и по сей день является самым высоколиквидным ЛИЦОМ в мире, способным решить 99 % любых человеческих проблем. Эх, не такими он себе представлял американскую свободу и современный капитализм… Не такими…

Глядя в след плавно отдаляющемуся автомобилю таксиста, я повторно перебирал в голове полученную за сегодняшний день информацию, чтобы не упустить — с учётом возникшего форс-мажора — чего-то важного, требующего дополнительных безотлагательных действий. Но, кажется, все необходимые тело— и мыследвижения были сделаны. Да, мыльный пузырь, усиленно надуваемый нашим финансовым директором и Самюэлем, расширялся вовсе не благодаря естественным рыночным законам, заложенным капитализмом. Но, вполне возможно, что такое «надувательство» и есть истинный капитализм… В любом случае, чутьё Феликса его не подвело — стенки пузыря с каждым днём ставились всё тоньше и натянутей.

Поставив в своих рассуждениях жирную точку, я снова нарочито медленно, как можно глубже и с огромным наслаждением вдохнул носом вечерний воздух; в очередной раз убедился, что за последние пару часов настоящие лёгкие у меня так и не отросли; поэтому, не утруждая себя выдохом, развернулся к входной двери «Халабуды» и вошёл в свою комфортную ночную утопию…

* * *