Осторожно, писатели! [сборник]

…Кайф — и никакой депрессии как не бывало! Вот это я понимаю, жизнь! А впереди ещё целый выходной!

— Эй, а сегодня что делать будем? Надеюсь, ты не собираешься бездарно проваляться целый день перед телевизором?

— Упс! Ты что же, не сдохла? Так нечестно!

— Не‑а! Не сдохла, а перевоспиталась. Теперь называй меня «жажда удовольствий». Так что мы сегодня делать будем? Может, закатимся в боулинг?

Владимир Макарченко, г. Липецк Козий сыск

— Да! Агентство! Детективное! — Федя отчаянно кричал в трубку телефона, словно голос его должен был ещё и самостоятельно добраться до уха неизвестного абонента. — Можем! И это можем! Чего?! — Тут Федя на миг оторвал трубку от уха, прикрыл её ладонью и тихо, почти шёпотом обратился к директору: — Коза у неё… Паслась на верёвке… Теперь нету. Участковый её послал… Нет, не козу, а хозяйку… Вслед за козой. Просит помочь. Что делать?

— Скажи, что выезжаем, — порекомендовал директор и, вскочив из‑за стола, напялил на голову зелёную шляпу, в которой, очевидно, ещё его дедушка‑академик воплощал с Никитой Сергеевичем Хрущёвым замысел всеобщего окукурузивания Страны Советов.

— Выезжаем! — рявкнул в трубку Федя. А затем, снова прикрыв её ладонью, обратился к директору. — Когда будем?

— А где это? — последовал вопрос крупного специалиста по сыску… коз.

— В Берёзовке. Пригород, — поделился с ним Федя знанием географии родного края.

— Туда только трамвай от нас?

— Только.

— Скажи, что через полчаса будем, — вынес руководящее решение директор.

Стоя на трамвайной остановке второй десяток минут, Федя позволил себе неосторожное сомнение в заявлении директора.

— Скоро уже двадцать минут, как стоим. Да ещё езды с полчаса. Как бы кто заказ у нас не перехватил…

— Сыщик хренов! Заметил, что мы только здесь и стоим?! — Указывая на его место в строю, повысил тональность своего полубаритона явно заскучавший от ожидания директор. Отчего бы такое? Вон, на табличке указано, что перерыв пять‑семь минут. Сгоняй‑ка к тому киоску, поинтересуйся! Что‑то тут не так!

Федя рванул в указанную перстом директора сторону и начал добиваться диалога с киоскёршей, которая успела скрасить грусть безлюдия возлиянием согревающего душу напитка. Она долго не могла понять, чего от неё добиваются. Потом прервала поток сложных вопросов о периодичности движения трамваев, которые травмировали её нетрезвую душу, привычной фразой:

— С собой? Или стакан с закусью?

— О чём это Вы? — опешил Федя.

— Пить будешь? — грозно выдавила из себя киоскерша.

— Нет! — конкретно обозначил свое отношение к спиртному Федя.

— А чего… по мозгам ездишь… как на трамвае? — на остатке выдоха прошипела киоскёрша.

— Я, собственно, о трамвае и пытаюсь спросить.

— У меня не трамвайный парк! — в глазах киоскёрши начали разгораться какие‑то пугающие искры.

— Одно скажите, почему трамвая так долго нет? — заумолял Федя.

— Не ходят они…

— Как так?! — Федя оглянулся на остановку, где в грозной позе Пилата, выносившего приговор, стоял его директор.

— Ремонт… Там на столбе объявление… — киоскёрша, поняв наконец, что Федя ничего покупать не хочет, вытолкнула его голову из окошка и опустила металлическую шторку.

— Что?! — лицо директора напомнило Феде помидор‑малиновку, что жена с парой кусочков хлеба завернула ему на обед. Только, тут могли пообедать им самим.

— Сыщик хренов! Объявления он, видите ли, не заметил! Теперь до автобусной остановки минимум километр топать!

Федя развёл в стороны свои предательски дрожавшие руки, указывая на то, что прошляпил, но всё осознал. При этом голова его как‑то неприятно вжалась в плечи, окончательно обнулив и без того короткую шею.

— А сколько мы с неё гонорарчику получим? — осмелился задавать вопросы Федя, когда успешно разместил директора на освободившемся сиденье. — Я сейчас прокатываю те деньги, что жена мне на хлеб и молоко для семьи выдала. Что, по‑Вашему, домой принесу?

— Не волнуйся, — уверенно успокоил его директор. — Сколько, думаешь, коза стоить может? Тысяч пять? Загибаешь! Три, наверное… За её возврат тысчонку востребовать можно. Купишь ты сегодня не только хлеб с молоком! — после последней фразы губы директора расплылись в улыбке инквизитора, отложившего решение о казни.

Федя радостно вздохнул и представил себе удивлённое лицо жены, когда он выложит перед ней рядом с хлебом и молоком пакет варёных сосисок. «Ты говорила, что я у тебя на шее прочно обосновался? Видишь, как дела повернулись. Первый гонорар! Отметим?» — так мысленно беседовал он с женой, пока автобус достигал нужной остановки.

— Выходим! — вырвал Федю из мира иллюзий голос директора. — Какой номер дома?

— Это — шестнадцатый.

— Тот, который нам нужен!

— Девяносто шестой…

Директор застонал и выдохнул с горечью:

— Мы когда туда доберемся, до этой чёртовой козы?

— Теперь уже скоро, — поспешил успокоить Федя, пропустив директора вперёд и следуя за ним в шлейфе пыли, поднятой ботинками директора на видавшей виды поселковой дороге. Всё выглядело мелочью по сравнению с тем эффектом, которым он сегодня ошеломит жену.