Осторожно — пума!

Как будто сузилась с тех пор широкая падь. Вместо худых, беспорядочно разбросанных избушек над тайгой возвышается корпус мощной тепловой электростанции, а на склонах пади прочно осели аккуратные домики рабочего поселка Огоджа. Не нужно теперь спичек, чтобы разжигать железные печурки или топить баню: повернул выключатель— и квартира наполняется теплом электрических печек, поворот крана — и ванна наполняется горячей водой.

Вместо робко намеченной тропки тайгу уверенно разрезала просека с линией высокого напряжения. И никакие муссонные дожди не в состоянии помешать непрерывному потоку энергии огоджинского угля на прииски и рудники, густо покрывшие туранские кручи.

Просеки с линиями электропередач проектировали по нашей уточненной карте, а не по той, составленной по расспросным данным, которой трудно было пользоваться даже для простой ориентировки в тайге.

Шапка крупы

Июнь застал нас на дальнем краю Родины.

Дальневосточная весна была в зените. Экспедиционный катер с полевым оборудованием и четырьмя географами, дрожа от напряжения, еле преодолевал своими девятью десятками лошадиных сил встречное течение Зеи. А когда повернули в ее приток Селемджу, пошли и вовсе медленно. В низовье этой немаленькой реки снег уже сошел с лугов, болот и полей, но дикие хребты, вздымавшиеся за сотни километров в ее верховье, еще были покрыты снежными шапками, и, постепенно тая там, снег не позволял быстро спадать полой воде. Разгулявшееся половодье уносило кучи прошлогодних листьев и хвои, куски торфа с бурой травой, обломки льда разрушенных водой наледей, иногда плыли и вывороченные с корнем деревья. Река весело смывала остатки отмершего и неустойчивого, освобождая место новой жизни, но нас она не очень-то хотела допускать в свое верховье. Выбирая в русле наиболее тихие места, старшина прижимал катер к тому месту, где была затоплена бровка поймы. Вода залила огромные пространства Зейско-Буреинской низменности, но из воды над пойменной бровкой белыми барьерами поднимались верхушки цветущих кустов черемухи. Вся километровая ширина реки была наполнена черемуховым благоуханием. Когда мы приставали к этому барьеру на ночь, то аромат черемухи выгонял с катера бензиновый запах.

Через несколько дней измученный катер достиг поселка Селемджинск, где расположилась база топографической партии, в которой мы работали. Выше по реке начинались горы, мелкие перекаты, течение убыстрялось, и катер дальше идти не мог. Кроме того, два географа — Сергей Воскресенский и Лида Лебедева уже приехали и именно отсюда должны были начать свои исследования. До района работ отряда Нади Сеютовой оставалось около сотни, а до моего около двухсот километров.

От Селемджинска до Стойбы было восемьдесят три километра. Там мы должны взять оленей и проводников и разойтись в разные стороны горной и болотистой тайги.

Под вечер следующего дня трехтонный ЗИС, нагруженный экспедиционным оборудованием, материалами и продуктами не только для наших, но и для топографических отрядов, базировавшихся в СТойбе, остановился на ее окраине.

Стойба по здешним местам поселок громадный. Он служил перевалочной базой с воды на колеса тресту «Амурзолото». По берегу Селемджи вытянулись продовольственные и товарные склады. В центре поселка автобаза чуть не на сотню грузовиков, авторемонтные мастерские, магазины, столовая, почта, клуб. На окраине кирпичный завод. В трех километрах вблизи автотракта наша аэрогеодезическая экспедиция расчистила место для посадочной площадки своих «королей» воздуха, и сюда в этот год стали впервые садиться двухместные У-2. Впоследствии размеры посадочной площадки постепенно росли и в конце концов получился нормальный аэродром, что еще больше повысило значение Стойбы в округе.

Со всех концов Советского Союза собрались в Стойбу русские и украинцы — они в основном работали на автотранспорте.

На противоположной стороне Селемджи, как бы вытряхнутые из дремучей тайги, белели новенькие домики таежных охотников и оленеводов — эвенков и якутов. Этот поселок и был собственно Стойбой, возводимой на месте прежнего зимнего становища кочевавших эвенков. Когда в тайгу проникли автомашины, возникла Новая Стойба и обогнала в своем развитии старую, которую стали называть Стойбой Якутской. Именно туда лежал наш путь. Там были олени и оленеводы — знатоки тайги. Однако уже вечерело и переправляться с грузом на другую сторону бурной реки было поздно. Кроме того, наш шофер спешил в обратный путь. Якутская же Стойба была еще поселком неблагоустроенным. Эвенки переживали первый год перехода от кочевого образа жизни на оседлый — шла революция в быту. Процесс этот протекал не всегда гладко. Всю жизнь проведшие в чумах и палатках охотники понятия не имели, как строятся дома. Их рубили жители Новой Стойбы.