Осторожно, Рождество! Что происходит с теми, кому не удалось избежать дежурства в праздники

На закуску мне приносят то, что предположительно в прошлой жизни было моцареллой, в окружении обмякших листьев салата. Из-за того, что я не позаботился заранее заказать вегетарианское основное блюдо, мне достается «сейчас что-нибудь придумаем» от ближайшего эльфа, прозвучавшее так же убедительно, как «ты прекрасно выглядишь» из уст бывшего. В конечном счете я получаю ту же холодную закуску по второму кругу. На десерт приносят шоколадную жижу, настолько напоминающую испражнения, что я обвожу зал взглядом в поисках ответственной за это собаки.

Под жидкость кофейного цвета мы удостаиваемся получасовой речи главного врача, которая лишь ненамного скучнее той лекции по полипрагмазии[91], что он прочитал нам в прошлом месяце. Наконец приглашенная группа устраивает шотландские танцы.

Хотя изначально я был недоволен, по итогу вечер получился довольно приятным. Мне выпала возможность поболтать с коллегами-врачами, медсестрами и акушерками. И на этот раз не для того, чтобы обменяться медицинской информацией. Сегодня они совсем другие люди. И дело не только в смокингах и вечерних платьях. Они словно копии обычных себя. Только более живые, веселые, более похожие на людей. Стоит надеть униформу, как мы все начинаем играть свои роли. До меня доходит, что прежде я вообще не думал о них как о людях – со своими жизнями, интересами и чувством юмора. И мне неловко от того, что только у себя я признавал наличие личности (такой, какая есть). А ведь именно это больше всего раздражает в остальных участниках действия – пациентах и политиках, забывающих, что мы тоже люди.

– Нам стоит чаще зависать, – говорю я одной медсестре, и мы чокаемся бокалами.

Это было сказано искренне, но мы оба знаем правду: времени у нас на такое не будет. Работа непременно об этом позаботится.

Среда, 23 декабря 2009 года

В это время года в больнице всегда много временных сотрудников, вышедших на замену. С таким количеством новых лиц в родильном отделении это немного напоминает русскую рулетку. Ствол револьвера при этом приставлен к вискам пациентов. Не соврали ли эти врачи про пятилетний опыт, чтобы подзаработать к праздникам, из-за чего мне придется трудиться за двоих, чтобы сохранить жизнь всем матерям и младенцам на этаже? Или же попадется невероятно опытный консультант-гинеколог[92], и все дежурство я буду попивать чай и читать в комнате отдыха дерьмовые журналы с заголовками вроде «Сани смерти: Санта убил моего мужа» или «Моя дочь – минотавр!»?

Хезер, интерн, собирается домой. Ее должен сменить временный сотрудник, и она, выглядывая из-за угла, говорит мне:

– Плохой знак.

– Какой? – спрашиваю я.

Она показывает на направляющегося к нам парня, на шнурке для бейджа которого красуется логотип агентства по поиску персонала на замену.

– Кеды на липучках… Не умеет завязывать шнурки.

Пятница, 25 декабря 2009 года

Бывают загруженные смены. Бывают сильно загруженные. А бывают апокалиптические, безумные, когда ты с радостью поменялся бы местами с индейкой в духовке.

Лишь когда смена близится к концу, и я знакомлюсь с пациенткой Г. А. в рождественском свитере, оказываюсь в состоянии вспомнить, какой сегодня день – как когда выходишь из кинотеатра, а на улице еще светло, или просыпаешься после тридцатилетней комы.

– Где вы работаете? – спрашиваю я, увидев в медкарте отметку о том, что она медсестра-педиатр.

Она называет мне больницу, и оказывается, что я проходил в ней практику, когда был студентом. Так что мы обмениваемся историями про лифт «Отче наш»[93].

Она поступила с болью в животе на двадцать восьмой неделе в сопровождении матери. Осмотрев пациентку, я подключаю ее к аппарату КТГ.

Тем временем ее мать выходит из палаты сделать то, что, наверное, мне следовало сделать часа четыре назад, – позвонить домой и узнать, как все проводят Рождество.

Когда будущая бабушка пропадает из поля зрения, пациентка Г. А. наклоняется и шепчет таким заговорщицким голосом, как будто собирается признаться, что на самом деле не ждет ребенка.

– Я не работаю там с июля, – говорит она.

От удивления я поднимаю бровь.

– Там слишком много суеты, слишком много стресса, это просто ужасно. С тех пор я вообще не работала там медсестрой, но никак не могу признаться в этом родителям.

Я прекрасно ее понимаю: чувство вины вкупе с чувством собственной несостоятельности. Она предала свой долг и подвела людей, которые столько всего вложили в ее карьеру.

– Я забеременела не из-за этого, но так у меня хотя бы появилось время подумать, что делать дальше…

Слыша приближающиеся шаги, она навостряет уши.

– Я просто скажу им, что после декрета решила не возвращаться.

В палату входит мама с новостями о том, кто победил в «Монополию», а также про ужасную пробку, в которую попал Брайан на М4 – мы замолкаем, словно в класс зашел учитель. Боль улеглась, и КТГ в норме, так что я отправляю пациентку домой.