Осторожно, сказка!

Сделал Ванечка один шаг, глянул себе под ноги и отшатнулся. Прямо под ним, замаскированное листьями и травами, холодно блестит огромное черное зеркало. Злючка тронула его босой ногой. Гладкая, словно отполированная, поверхность прогнула и пошла ленивыми кругами.

— Черное… — сказала Злючка-Гадючка. — Черное Болото!

— Белое! — решительно отрезал Ванечка.

Это походило на игру и начинало ему нравиться.

— Ах, белое? — поджала губы Злючка-Гадючка. — Значит, белое? А Леночка? — она наклонилась к самому Ванечкиному лицу. — Леночка — хорошая девочка? Да? Отличная девочка? Не так ли?

— Ленка?

— Ну… ну! Говори! Говори скорее! — глаза у Злючки-Гадючки расширились — гипнотизируют.

Чего, кажется, стоит ему сказать, что Ленка вредная, противная, задавака? Бывало, сколько раз кричал ей в лицо эти обидные слова? Но одно дело крикнуть сгоряча, а другое — когда вот так насильно заставляют. Молчит Ванечка. Брови нахмурил, на лбу упрямая складочка.

— Будешь говорить, или нет? Будеш-шь? — шипит Злючка-Гадючка.

Молчит Ванечка, хоть и нет рядом Братцев-Упрямцев. Ну да у Ванечки и своего упрямства хватает.

— Говори! — трясет его за плечи Злючка-Гадючка. — Говори: «Ненавижу… ненавижу! Скверная Ленка! Противная Ленка! Ужасная Ленка!»

— А вот и нет! А вот и нет! — обрадовался Ванечка. — Не скверная! Не противная! Не ужасная! Нет! Нет! И нет!

— Ага! — злорадно пищит кто-то рядом. — Я все-все расскажу тетеньке Кикиморе! Вот ты его чему учишь, Злючка-Гадючка!

Подняла Злючка-Гадючка Ябедку за платьишко:

— Смотри мне! Со мной шутки плохи… У меня живо сгинеш-шь без следа…

— Ой! Ой! Пусти меня, Злюченька! — испугалась Ябедка. — Я так… по привычке! Я про тебя ничего не скажу! Я жить хочу-у-у!

— Смотри мне! — швырнула Злючка Ябедку в лопухи, отряхнула руки, косится на Ванечку желтым глазом. — И ты гляди — не проговорись! У меня руки подлиннее Кикимориных…

Ванечка молчит. А что он скажет? Не очень-то дружно живут старухины ученики.

Злючка-Гадючка опять поболтала ногой в болоте.

— Спрашивать тебя Кикимора будет, понравилось ли Черное Болото, похвали. Ей будет приятно. Она родилась в этой поганой луже, — Злючка плюнула в самую середину черного зеркала. — Предмет ее особой гордости. Вроде бы в нем скрыта волшебная сила. Только кто теперь этому верит? Сейчас вся нечистая сила в люди выходит, в города перебирается. Ближе к цивилизации. А старуха уперлась — ни в какую! Жалко ей, видишь ли, бросить насиженное место! Пилит без конца: вам, молодым, ничего не дорого, вам лишь бы одни удовольствия. Такая грымза зловредная! А ты чего развесил уши? — вдруг напустилась она на Ванечку. — Я ничего не говорила — ты ничего не слышал! Понятно?

— Понятно, — отвечает Ванечка.

— Ну что? Хватит на сегодня? Или еще в Пещеру Кошмаров сходим? Веселое местечко — лучше цирка. Там привидения живут. Настоящие. Хочешь посмотреть?

— Хочу! — заявил Ванечка. Пусть эта зеленая задавака не думает, что он трус.

А зеленая смеется:

— Зря стараешься… Экзамен, между прочим, ты не выдержал. Только я Кикиморе об этом не скажу. Отличный, скажу мальчик, просто гениальный мальчик.

Тряхнула Злючка-Гадючка своей гривой и зашагала прочь от болота. Ванечка едва поспевает за нею.

— Послушай, Злючка! — он тронул ее за локоть. — Что за школа у вас?

— Чего?

— Кого из вашей школы выпускают? По какой специальности?

— По злодейской. Вот по какой!

— Что-о? — Ванечка даже приостановился. Шутки, что ли, шутит девчонка?

— По зло… злодейской?

— А что? Хорошая профессия, — говорит совершенно серьезно Злючка-Гадючка, — людям зло делать.

— А я не хочу людям Зло… Я хочу быть геологом.

— Ну и будь на здоровье! Одно другому не мешает.

Удивительное дело! Папа заводы строит. Мама книги в библиотеке выдает. Когда у Ванечки болело горло, к ним приходил врач в белом халате. В магазинах продают хлеб и колбасу продавцы. Автобусы водят шоферы. Есть еще летчики, геологи, учителя, танкисты, шахтеры. И даже дикторы телевидения. Много профессий знает Ванечка. А о такой никогда не слышал.

— Быть квалифицированным злодеем, — говорит назидательно Злючка-Гадючка, — дело серьезное. Для него особый талант нужен. Вот у меня талант. А из тебя еще неизвестно что получится. Но ты ведь, кажется, мастер делать гадости?

Это уж она зря! Конечно, Ванечка всегда был не прочь созорничать. Но зачем же так прямо «гадости»? Ну с Ленкой подерется, Серафима за хвост дернет, убежит куда-нибудь без спросу… Только ведь он не нарочно. Это у него само собой получается.

Даст, бывало, Ванечка маме самое свое честное и верное слово, что не заглянет без спросу в ее туалетный столик и, разумеется, собирается, как настоящий мужчина, сдержать слово. Но чем он виноват, если этот противный столик сам нарочно на глаза лезет? Так и зовет, так и приманивает:

«Ну загляни, загляни в меня — никто не узнает, а у меня столько завлекательных вещиц для тебя припасено». Разве тут выдержишь? Сначала Ванечка решает просто выдвинуть ящик и посмотреть, только посмотреть, и ничего не трогать руками. Но все кончается тем, что он непременно разольет что-нибудь, рассыплет или сломает.