Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

И они неожиданно одновременно громко рассмеялись. За время этой короткой встречи каждому из них удалось составить малоприятное впечатление друг о друге.

* * *

Кабинет одного из заместителей главного редактора газеты «Правда» был обшит деревянными панелями. На стене — портрет Горбачёва, на длинном полированном столе — хрустальные пепельницы, стаканы, бутылки «Боржоми».

Хозяин кабинета Дмитрий Ширяев, ранняя лысоватость и чёрный костюм которого говорили о серьёзности и сложности его занятий, а мешки под глазами — о давнем пристрастии к пиву и проблеме с почками, сидел в кресле. Игорь Мерин со свёрнутой газетой в руках нервно расхаживал по ковровым дорожкам.

— Пойми, Дима, шифровка Вероники из Нью-Йорка пришла на наш отдел, на моё имя и предназначалась только мне. Только! Шифровка пришла вчера, а уже сегодня у тебя сообщение! Вот, — он потряс газетой в воздухе, развернул, прочитал вслух: — «По сообщениям МВД. Сотрудниками органов внутренних дел обнаружена преступная группировка, занимающаяся кражей и нелегальной переправкой за границу меховых изделий отечественного производства. Ведётся следствие». Всё!!! Теперь сколько ни ищи — всё впустую: легли на дно, закрылись наглухо. А Ника сообщает, что там вовсе не в шубах дело, шубы — это чистой воды прикрытие, отмазка, не в них дело, а в ящиках…

— Постой, постой, в каких ещё ящиках, Игорь?

— В таких ящиках, Дима! В деревянных! Вывозят из Союза и отправляют в Штаты… В «Сибирском мехе» у них только склад, — Мерин говорил на повышенных тонах.

— Подожди, — Ширяев подошёл к стеллажу, ткнул клавишу приёмника. Зазвучала популярная мелодия. — Ничего не понимаю. При чём здесь сибирский лес?

— Не «лес», а мех, Дима. «Сибирский мех» — это меховой магазин наших эмигрантов в Бруклине. Туда привозят ящики, много ящиков, можно только догадываться — с чем! Потом их партиями куда-то увозят! У меня единственная зацепка — эти проклятые шубы! С ними уже четыре убийства: Гривин, Чибилин, кладовщик меховой базы, «Хозяин» с Таганки! А главное — Филина изуродовали!

— Коль, ты что, с ума сошёл? — взмолился Ширяев. — Какой ещё Филин?

— Ну Толя Филин, это мой сотрудник, его чудом не убили, он занимался этим делом.

— А хозяин? Чей хозяин, кто это?

Мерин рассвирепел. Сказал очень тихо:

— Дима, я к тебе не байки рассказывать пришёл. И не «ху есть ху» объяснять. Неважно кто. Убитый убийца — вот кто такой «Хозяин». Теперь доволен? Можно продолжать?

— Да что продолжать-то? Что? Ты от меня что хочешь?

— Кто?!! — заорал Мерин.

Ширяев или действительно ничего не понимал, или очень умело притворялся. Он долго, не мигая, смотрел на Мерина, потом сказал:

— Игорь, успокойся. И объясни мне, дураку: что «кто»?

— Кто писал?! — Мерин ткнул пальцем в газету. — Откуда информация?!

— Ну-у-ууу милый, — с облегчением выдохнул Дмитрий, — чего захотел. Этого тебе никто не скажет. Никогда. Ни за какие коврижки.

Мерин подбежал к нему, схватил за лацкан пиджака, зашептал:

— Дима, я тебя как друга детства прошу. Как юрист — юриста. С самого института я тебя ни о чём не просил. И не попрошу больше никогда, клянусь. Но сейчас…

— Ты зря стараешься, Игорь, — Ширяев оторвал от себя руки институтского товарища, пригладил помятый пиджак. — Я могу сказать, откуда информация, но это тебе ничего не даст. — Он помедлил. — Информация пришла через ТАСС. Мы ведь газета сам знаешь чья. Без тассовок ничего в печать не даём. Ни буквы.

Кто-то, ты меня прости, из твоего отдела по своим каналам передал в ТАСС, а они уже нам.

Мерин обалдело смотрел на улыбающегося приятеля.

— Этого не может быть.

— Нет, Игорёк, по-другому быть не может. И не смотри на меня так, не поверю, не до такой степени ты меня ненавидишь. Да, да, именно из твоего отдела кто-то работает на сторону. Так что советую пошерстить своих. Ищи «пророка» в своём «отечестве».

* * *

В комнате тускло помаргивала ночная лампочка.

На широкой тахте, укрывшись одеялами, тесно прижавшись друг к другу, сидели Мила Логинова и хозяин квартиры Сергей Бельман. Мила, надрывно всхлипывая, кулачками смешивая на лице тушь с тональным кремом, причитала:

— Я боюсь, Сенечка, боюсь, понимаешь? Я боюсь на улицу выйти. Сначала Лёшка Гривин, я думала: ну — несчастный случай, может, правда, сам в чём виноват. Теперь вот Юрка. Неделю назад, ты знаешь, мы с ним в Сочи на пляже лежали. Его убили, это точно, никакая это не дорожная авария, это точно, я знаю. Это Хропцов, Сеня, это он. Он, он, он… Хропцов — это страшный человек, он всех повязал, всех. Все на него работали, а теперь он убивает поодиночке. Завтра мы с тобой, Сеня, я чувствую. Он на меня сегодня так посмотрел — я поняла: всё, завтра я. Он же чист, Сеня! Он же чист, как стёклышко, всё же на мне висит, всё до последнего билетика, всё на мне! — сдерживая рыдания, она уткнулась в подушку.

Сергей потушил в пепельнице сигарету.

— Подожди, почему на тебе? Что ты такое говоришь?