Осторожно: злая инквизиция!

Макс оценил мой алчный взгляд и только головой покачал: Ксюша-Ксюша!

— Я, вообще-то, мечтал стать колдуном, — неожиданно выдал он, и я опешила от такого заявления.

— Вот все детство! — продолжил он. — Я же при родителях крутился, так что лет с семи-восьми про все знал. И вот хотел быть ведьмаком, и то, что с этим надо родиться, мое желание вообще не останавливало, Максимушка уперся и решил: «Вот а я стану». Позор на папины седины, инквизиторский сын!

Я фыркала, как строевая лошадь, Макс смотрел вроде бы в окно, а на самом деле — в свое детство, и тоже улыбался.

— Ну и что из этого вышло? — поторопила я примолкшего Соколова.

— А что, не видно? — широко ухмыльнулся Макс.

— Как расхотелось-то?! — внесла я уточнения в вопрос, пожалев, что за рулем пинать рядом сидящего неудобно.

— Мечты не выдержали столкновения с суровой реальностью, — развел руками «рядом сидящий». — А на самом деле, полез изучать, что ведьмакам можно, а что нельзя, и увлекся. А потом решил, что раз я колдовать не могу, то и другим не позволю. Вот здесь останови!

Я вместе с моей ласточкой чуть в канаву не улетела. Он шутит! Макс! Инквизитор! Шутит на тему своего драгоценного инквизиторского дела! Но совладала с собой и с управлением и плавно притормозила, где велено — у вагончика-бытовки невнятного назначения.

Пара шавок благородной «дворянской» породы с ретивым визгом кинулась отрабатывать свой немудрящий хлеб, мечась вокруг авто и пытаясь насмерть загрызть нас за колеса.

— Хозяева! — зычно окликнул Макс, и на его зов вынырнул мужичок, такой же замызганный и неказистый, как и его собаки.

— Чо нада? — рявкнул он.

— Хозяин, а на продажу кукурузки не найдется?

— А ну, вали отсюда! — гаркнул он, и над полями заметались кудрявые «яти». — Я честный сторож, а не ворье какое! Щас как солью засажу, будете знать!

Я прям расчувствовалась и расплылась в улыбке: воспоминания детства!

Не склонный к ностальгии Макс молча пошуршал зеленой купюрой:

— Мы ж не в поле просимся. Может, у вас конфискат найдется?

— Может, и найдется… — сбавил обороты дядька.

— Ну так позвоните хозяевам, может быть, они возражать не будут…

Разговор занял секунд пять, после чего сторож непринужденно выдернул из рук Макса бумажку и скомандовал:

— Фифа! Открывай багажник!

И скрылся в бытовке, чтобы вновь появиться уже с мешком на плечах.

Я бдительным взглядом проследила, как он загрузил его в мою девочку, решив, что мужику-то я «фифу» прощу, а вот Максу!..

— Да вы кушайте, кушайте! — ворковала мама, подсовывая к нам поближе то одно, то другое.

Я «кушала, кушала» — чай, родную-то дочь не отравит, умница-Максим к своей порции не прикасался, только благодарил и иезуитски улыбался поверх тарелки:

— Спасибо, Татьяна Витальевна!

Маман отвечала точно такой же улыбкой и с новой силой улещивала Макса хоть попробовать.

Отец ухмылялся, разводя костер, и делал вид, что к нему все это вообще никак не относится: формально наш папа про магию и прочее мракобесие как бы не знает. А реально — он почти два десятилетия в одной квартире с нами всеми оттрубил, а это были те еще «Зачарованные».

Нынче они с папой жили вдвоем в небольшом домике, и местные считали их лентяями, несмотря на идеальное состояние участка. Как же, хозяйства не держат, огород не сажают, все газончики-цветочки какие-то легкомысленные. Вот и для разговора мы устроились в беседке, увитой девичьим виноградом.

— Татьяна Витальевна, вы не припоминаете, ваша мать, Антонина Алексеевна, не упоминала о том, что у нее есть подозрения, насчет того, что кто-то в Крапивине может заниматься черной магией?

Родная моя не особо отреагировала — только бровь вздернула, глянув на инквизитора с интересом.

— Да нет, не припоминаю. А что? — и тут же тонко улыбнулась мне: — Доченька, налей гостю чая! А то, видишь, он от меня ничего не берет.

— Возможно, в последние годы жизни у нее были конфликты с кем-то из окружения? Что-то, чем она с вами могла бы поделиться?

Мама отмахнулась:

— Да с кем у нее только не было конфликтов! Всю жизнь, а не только в последние годы. И если вы думаете, что к старости у мамы характер улучшился…

Мы с ней синхронно усмехнулись.

Макс удерживал нейтральное, вежливое выражение лица — но явно в такие чудеса не верил тоже.

— Вам что-нибудь говорят фамилии Стеценко? Куропятникова? Миргун? Шипурина? В контексте конфликтов с вашей матерью.

— Тетя Алла Куропятникова, — назвала мама имя после короткого раздумья. — Они с мамой друг друга терпеть не могли, тетка Алла дважды на место Хозяйки свой зад примостить пыталась, оба раза мама ее вышибла, а когда мама и сама уже не сидела, ей пристроиться все равно не дала. Только это зависть обычная и амбиции, никакой черной магии.

— Разберемся, — пробормотал Макс. — Под протокол это все повторите?

— Да почему нет? Это все не тайна, — она задумчиво вертела в руках чайную ложечку. — А про черную магию… Знаете, может, мама и была в курсе чего-то — она про многих знала такое, что они скрыть хотели бы. Но поделилась бы она не со мной, а вот с ней, — добрая родительница качнула подбородком в мою сторону.