Осторожно: злая инквизиция!

Катя покачала головой. Ученицей она оказалась на диво способной и даже за несколько недель у моей драгоценной маман успела нахвататься такого, что родительница только ручки потирала: ай, брульянт на инквизиторские головы!

— Да пойми ты, Дина, ее это битва, а не твоя. Ей надо самой через это все перешагнуть понимаешь? А то привязка так и останется, и никто ее не разорвет, потому что есть вещи, магии неподвластные.

Динка сникла. Катя вздохнула. Моя мрачная физиономия вписывалась в интерьер как никогда гармонично. Настроения не было даже на то, чтобы рявкнуть на всех, построить и разогнать заниматься делами.

— Кого хороним? — возникшая на пороге магазина Ленка хоть и не была ведьмой, но разлитый в воздухе траур уловила безошибочно. — Простите, Ксения Егоровна, я немного задержалась, но… эй, вы чего? Да не вернулась я к нему, не вернулась!

И поверх макушки повисшей у нее на шее с радостным визгом Динки пробормотала:

— Совсем за дуру меня держите, я, может, только жить наконец начинаю…

Шипурина, с которой я на днях созванивалась, подтверждала: начинает.

— Я вещи оставшиеся забрала, те, что не испортил. И на развод подала. Детей-имущества нет — обещали, что через месяц буду свободной женщиной. Вот.

Глаза у Ленки сияли чистым, неразбавленным восторгом, опьянением от собственной смелости и предвкушением свободы.

Ту тварь, которая ей эту свободу будет продолжать поганить, мне хотелось без всяких проклятий по-простому придушить. А потому…

— Это надо отметить! — провозгласила я на правах хозяйки. Магазина.

Возражающих не нашлось.

На дверь было вывешено многозначительное «Закрыто в связи с магнитными бурями», торговый зал резко переоборудовался в бар, а начальники-подчиненные и случайные залетные ведьмы — в одну довольно пьяненькую компанию.

Мы устроились на полу и дружно ржали над собственными шутками.

— Господи, как хорошо! — блаженно простонала Ленка и взъерошила волосы. — Он мне сказал, что я ему больше не нужна, представляете? Я счастлива! Я так боюсь, что он передумает и опять примется душу мне вынимать! Я молиться готова, лишь бы он не передумал!

Черная змея коварства ворохнулась в животе. Да-да, прямо среди вина.

— Ну, молиться я не умею! — деловито забулькала я вином, разливая его по бокалам. — Зато умею колдовать!

Дина и Катя сделали дружно Очень Страшные Глаза, а я широким жестом обвела окружающее нас оккультное бохатство.

— Ксения Егоровна, — поморщилась Лена, отпивая. — Ну что вы как маленькая?

— Ой, Тёмина! Не будь занудой! Тебе что, жалко?! Забыла, как с подружками в сочельник на суженого гадала?

— Ага, гадала, что хорошего вышло-то? — бубнили в Ленке остатки разума, но выпитое вино им не помогало, а я продолжала командовать:

— Так, девы! Несите свечи! Да с витрины берите, что вы мнетесь?! Ленка, бери мел, рисуй круг! Давай-давай, круг ты должна нарисовать сама!

Только сегодня и только сейчас — мастер-класс «Охмури доверчивого человека и вовлеки в ритуал обманом, коварством и немножко дурью». Стажеры внимали с азартным любопытством и разве что не аплодировали.

Ленка, с бокалом вина в одной руке и «магической» свечкой в другой, послушно повторяла несложные действия и старательно бормотала про замыкающиеся пути и заплетающиеся дороги. Моя сила текла в созданные ей каналы и наполняла их.

И меловые линии сплетались в магический узор, наглядно показывая, чем иногда может обернуться невинная шутка.

— И будет защита моя крепка! — торжественно повторила за мной Тёмина.

И я отпустила нити.

Круг замкнулся. Все, это, конечно, совершенно и ни разу не проклятие, но страдать от этого недоумка Лена больше не будет. Правда, мы, бабы, создания предприимчивые: мы-то — и не найдем, от кого пострадать?..

Мрачную мысль прервал «гром» аплодисментов: эти две дурочки с переулочка таки не удержались.

Доигрывая роль до конца, я раскланялась, отсалютовала бокалом…

Слабенькие женские овации стремительно завяли, когда от двери прозвучали размеренные, неторопливые хлопки, от которых у присутствующих все волоски на теле встали дыбом.

— Не виноватая я, — брякнула Динка и зажала себе рот руками.

— А нас уже такси ждет… — самая сообразительная, Катя подхватила двух других под локоточки, запихнула в туфли и поволокла на выход.

— Мы разве вызывали? — Лена ничего не поняла, но и не сильно возражала, оглушенная алкоголем и ритуалом.

— Так оно ждет, когда уже вызовем! — нашлась Катерина. — Всего вам добренького, Максим Владимирович! Рада видеть вас — жуть как, но так спешим, так спешим!..

Макс молчал, провожая всю суету каменной физиономией, только в глубине глаз да в уголках губ подрагивало что-то похожее на усмешку.

А я стояла посреди разоренного Шабаша и отстраненно думала, что зря я все же его на лишай с почесухой не прокляла, но ведь это сделать никогда не поздно!

— Только попробуй, — почти ласково произнес инквизитор и шагнул в мою сторону. — Посажу на пятнадцать суток и буду… пытать.

Хриплый голос, расширенные зрачки. Медленное, гипнотическое приближение. А у меня — дрожь по позвоночнику и мокрые трусы.

Сволочь ты, Соколов. Садист и последняя сволочь.