Я убрал блокнот, положил чек себе в карман и расставил кресла по местам. Через некоторое время Вулф произнес:
– Арчи, четыре года – долгий срок.
– Да, сэр. А десять штук – куча денег. До ланча почти час, я успею сгонять в банк и получить их закорючку на чеке.
– Дождь идет. Я думал об этом утром, когда ты рисковал в пригороде. Вызови посыльного.
– Боже правый, нет! Я не променяю удовольствие заверить чек даже на пять литров молока.
Вулф откинулся назад, прошептал:
– Храбрец, – и закрыл глаза.
Я вернулся как раз вовремя, чтобы разорвать финишную ленточку перед самым ланчем.
Естественно, я полагал, что час пробил, но, к моему удивлению, Вулф вознамерился расслабиться. Он совершенно не проявлял спешки. В заключение ланча он неторопливо выпил две большие чашки кофе, затем прошествовал в кабинет и расположился в своем кресле, явно не собираясь заняться чем-то важным. Я лишь мельтешил у него перед глазами. Через какое-то время он встряхнулся достаточно, чтобы отдать мне ряд распоряжений: во-первых, распечатать в хронологическом порядке полные показания Анны Фиоре; во-вторых, немедленно сделать фотокопии с содержимого конверта Карло Маффеи; в-третьих, съездить на Парк-авеню, чтобы вернуть Марии Маффеи сумочку, а также при свидетелях получить подпись Анны Фиоре на ее показаниях, представленных в двух экземплярах; в-четвертых, перебрать с Хорстманом партию ложных луковиц, которая днем ранее прибыла на «Кортесе».
– Вы ничего не забыли? – поинтересовался я.
В ответ он покачал головой, еле-еле, не желая жертвовать комфортом, и я от него отстал. Мне было любопытно, однако отнюдь не тревожно, так как по выражению его лица я видел, что он потихоньку движется в нужном направлении.
Остаток дня у меня выдался хлопотливым. Первым делом я отправился в ателье на Шестой авеню, где заказал фотокопии, без обиняков дав понять, что в случае утраты или повреждения оригиналов им лучше спасаться бегством по пожарной лестнице, едва они заслышат звук моих шагов. Они как будто поняли. Затем я вернулся в кабинет и отпечатал показания Анны, пересказав их великолепным слогом. Времени на это ушло совсем немного. Когда я вновь сел за руль «родстера», дождь прекратился и начало проясняться, хотя мостовые еще не просохли. Я заранее позвонил на квартиру, где работала Мария Маффеи, и она меня уже ждала. Я едва узнал ее. В аккуратном, хорошо скроенном черном платье домоправительницы, с изящной черной наколкой на волосах, выглядела она элегантно, и манеры ее столь же соответствовали Парк-авеню, как и портье – отелю «Пьер» на Пятой авеню. Что ж, подумал я, все они в ванне одни, в «Шраффтсе» совсем другие. Мне было даже как-то боязно возвращать ей сумочку, казалось это пошлым. Но сумочку она взяла. Затем повела меня в дальнюю комнату, где сидела и смотрела в окошко Анна Фиоре. Я зачитал ее показания, она подписала их, а мы с Марией Маффеи заверили их в качестве свидетелей.
Вслух Анна не сказала практически ничего, но глаза ее с самого моего прихода непрестанно задавали один и тот же вопрос. Покончив с делами и поднявшись, я ответил на него – похлопал ее по плечу и уверил:
– Скоро, Анна. Я получу твои деньги очень скоро и сразу же принесу их тебе. Не переживай.
Она только кивнула и произнесла:
– Мистер Арчи…
Забрав из ателье фотокопии, я уже не видел смысла оставлять «родстер» на улице в готовности к боевым действиям, раз более ни одного не намечалось, а потому поставил его в гараж и пешком направился домой. Потом до самого обеда занимался проверкой партии с «Кортеса» и сочинял письма поставщикам, извещая их о потерях. Вулф возился с растениями бо́льшую часть времени, пока мы с Хорстманом были наверху, но в шесть оставил нас, велев продолжать проверку.
Обед закончился в начале девятого. Я начинал проявлять нетерпение. Семь лет, проведенных с Вулфом, научили меня не грызть ногти в ожидании конца света, но время от времени я пребывал в уверенности, что чудак все-таки должен дурачить людей. Тем вечером радио голосило весь обед. После трапезы, когда Вулф кивком подал знак Фрицу вытягивать из-под него кресло, я встал и заявил:
– Пожалуй, я не буду сидеть в кабинете и смотреть, как вы зеваете. Схожу-ка я в кино.
– Хорошо, – отозвался Вулф. – Не следует пренебрегать культурным развитием.
– Что?! – взорвался я. – Вы хотите сказать… Черт побери, вы позволите мне уйти и просиживать в кино, в то время как Мануэль Кимболл, возможно, заканчивает паковать вещички перед отъездом на родину? А потом мне придется переться в Аргентину, скакать за ним через всю эту – как ее там? – чертову пампу? Вы что, думаете, убийцу можно схватить, сидя в вашем чертовом кабинете и полагаясь на гений?! Может, он и делает бо́льшую часть работы, но нужна еще пара глаз, пара ног, а порой и пистолет. И вы спокойно отправляете меня в кино, пока…
Он поднял ладонь, чтобы пресечь мои излияния. Фриц вытащил кресло, и он встал, гора на ногах.