Острие копья

Когда я вышел, спустился вниз и сказал Андерсону, что он, если хочет, может подождать – Вульф примет его в одиннадцать, он не поверил своим ушам. Поняв, что Вульф не шутит, он чуть не взорвался от негодования. Больше всего его оскорбило, что он, как дурак, примчался сюда прямо с вокзала. Я тоже не мог понять, зачем он это сделал. Я постарался его успокоить, объясняя все эксцентричностью моего хозяина, мол, тут уж ничего не поделаешь, и рассказал ему как и зачем ездил накануне в Уайт-Плейнс, и что ситуация мне примерно известна. Это его немного отрезвило, и он даже начал расспрашивать меня подробнее, но я отделывался скупыми дозами информации. Мне доставило искреннее удовольствие видеть, как он переменился в лице, когда узнал, что Дервин тут же посвятил во все Бена Кука. Удовлетворив свое любопытство, Андерсон какое-то время сидел в раздумье, потирая нос и глядя куда-то поверх моей головы, а потом сказал:

– Вульф пришел к довольно странному заключению, не так ли?

– Да, сэр.

– Значит, он располагает какой-то сенсационной информацией?

Я улыбнулся.

– Мне приятно беседовать с вами, мистер Андерсон, но стоит ли тратить время впустую. Что касается сенсационной информации, то, что Вульф, что я, мы будем немы, как египетские мумии в музее, пока не будет произведено вскрытие. Не надейтесь.

– Что ж, очень жаль. Я мог бы обеспечить Вульфу вознаграждение, как главному следователю в этом деле… проведение дознаний и прочее…

– Вознаграждение? Какое же?

– Ну, скажем, пять тысяч долларов.

Я покачал головой,

– Боюсь, он слишком занят, да и я тоже. Сегодня утром мне, пожалуй, снова придется съездить в Уайт-Плейнс.

– Угу, – Андерсон прикусил губу и посмотрел на меня. – Вы меня знаете, Гудвин. Я редко отхожу от правил и занимаю агрессивную позицию, но не кажется ли вам, что в этом деле не все в порядке? Я хочу сказать – с нравственной стороны.

Тут уж я не на шутку рассердился.

– Послушайте, мистер Андерсон, – воскликнул я, гневно уставившись на него. – Вы сделали вид, что не помните меня, а я вот вас хорошо запомнил. Думаю, дело Голдсмита вы еще не забыли, это было пять лет назад? Ведь это Вульф помог вам в нем, а как вы его отблагодарили? От вашей славы не убыло бы, если бы вы признали тогда и его заслуги. Ладно, это дело прошлое. Будем считать, что вам было выгодно умолчать об этом. Да мы и не настаивали. Но о какой нравственности может идти речь, если вместо заслуженной награды человек получает фонарь под глазом. Может, это ваше понятие об этике?

– Не понимаю, о чем вы?

– Ладно. Если я буду сегодня в Уайт-Плейнс, кое-кто там сразу меня поймет. На сей раз за все вам придется заплатить.

Андерсон встал.

– Не утруждайте себя, Гудвин. В Уайт-Плейнс как-нибудь обойдутся сегодня и без вас. Я принял решение об эксгумации, для этого мне хватит того, что я уже знаю. В течение дня вы или Вульф будете дома? Мне надо будет позднее связаться с ним.

– Вы знаете, что Вульф всегда дома, однако с девяти утра до одиннадцати и с четырех до шести пополудни ни увидеть, ни связаться с ним по телефону невозможно.

– Понимаю. Его причуды.

– Да, сэр. Ваша шляпа в прихожей.

Я смотрел в окно, как уехало его такси. Затем я вернулся в кабинет, решив позвонить по телефону. Правда, я вдруг несколько заколебался, но потом подумал, что немного гласности нам совсем не помешает, и набрал номер редакции «Газетт» и попросил к телефону Гарри Фостера. Мне повезло, он оказался в редакции.

– Привет, Гарри, это Арчи Гудвин. У меня для тебя кое-что есть, только молчок, никому ни слова. Сегодня в первой половине дня в Уайт-Плейнс окружной прокурор получит от суда разрешение на эксгумацию и вскрытие тела покойного Питера Оливера Барстоу. Возможно, он захочет сделать это без всякой огласки. Вот я и подумал, кто, как не ты, можешь ему в этом помочь. А теперь слушай, в свое время я с удовольствием расскажу тебе, что заставило прокурора проявить такое любопытство и заняться этим. Благодарности не надо. Пока.

Я поднялся к себе, побрился и переоделся. Позавтракав в кухне и немного поболтав с Фрицем о достоинствах рыбных блюд, я скоротал таким образом время до половины десятого. В гараже я заправился бензином, сменил масло и отправился на Салливан-стрит.

Поскольку в эти часы детишки были в школе, улица показалась мне тихой и не такой грязной, как в первый раз, и вообще здесь что-то изменилось, Я не знаю, чего я ожидал – венков, цветов. На входной двери висела большая траурная розетка с длинными черными лентами, над дверью – венок из листьев и цветов. Поблизости стояло всего несколько зевак, а на противоположном тротуаре их было чуть побольше. Поодаль скучал полицейский, но стоило мне остановить машину в нескольких шагах от двери, как он встрепенулся и окинул меня изучающим взглядом. Я вышел из машины, подошел к нему и представился.

– Арчи Гудвин из конторы Ниро Вульфа, – сказал я и протянул ему свою карточку. – По просьбе сестры покойного мы начали его поиск за день до того, как тело было найдено полицией. Я хотел бы переговорить с хозяйкой меблированных комнат.