Острие копья

– Да. Там было напечатано, что, если я ничего не расскажу о мистере Маффеи или о том, что он делал, я могу эти деньги оставить себе. А если я расскажу о мистере Маффеи, я должна деньги сжечь. Я сожгла письмо, но я не собираюсь сжечь деньги. Я оставила их себе.

– Ты сожгла письмо?

– Да.

– А конверт?

– Тоже, сожгла.

– И ты думаешь, что теперь не скажешь никому ни слова о мистере Маффеи или о клюшке для гольфа?

– Никогда.

Я посмотрел на нее. Вульф, хотя и уперся подбородком в грудь, но тоже не сводил с нее взгляда. Я встал.

– Из всех идиотских басен, которые мне… – начал было я, но Вульф оборвал меня.

– Арчи, изволь извиниться.

– Какого черта!..

– Извинись!

Я повернулся к девушке.

– Прошу извинить меня, но когда я подумал, сколько бензина я сегодня потратил, кружа вокруг парка… – Не закончив, я опустился на стул.

– Мисс Фиоре, вы случайно не заметили почтового штемпеля на конверте?

– Нет, сэр.

– Конечно, понимаю. Кстати, эти деньги не принадлежат тому, кто их вам послал. Они вынуты из кармана Карло Маффеи.

– Я все равно оставлю их себе, сэр.

– Конечно, оставьте. Возможно, вы не знаете, но если это станет известно полиции, они могут отнять их у вас самым грубым образом. Но не бойтесь, мистер Арчи не обманет вашего доверия. – Вульф повернулся ко мне. – Вежливость и обаяние всегда считались прекрасными качествами и иногда даже бывали полезными. Отвези мисс Фиоре домой, Арчи.

Я запротестовал.

– Пусть она…

– Нет. Ты хочешь заставить ее сжечь эти деньги, а взамен дать ей сотню из нашего кармана? Не выйдет. Она все равно не сожжет свои сто долларов, а даже если захочет сделать это, мне не хотелось бы видеть, как сжигают деньги, даже ради спасения того, кто сам себе роет могилу. Из всех жертвоприношений сжигание денег самое противоестественное. Возможно, ты не понимаешь, Арчи, что для мисс Фиоре эта сотня долларов. Это нежданная награда за акт отчаяния и героизма. А теперь, когда она снова их надежно спрятала, можешь отвезти ее домой.

И тут я увидел, что он начал поднимать с кресла свое огромное тело.

– До свидания, мисс Фиоре. Я сделал вам редкий в моих устах комплимент. Я поверил, что вы сказали то, что думали.

Я был уже у двери и поторапливал девушку.

Пока мы ехали, я не сказал ни слова, предоставив ее самой себе. Я не мог избавиться от чувства досады. Стоило ли похищать ее, устраивать ей шикарную прогулку по городу, чтобы потом оказаться в дураках. Да, Бог с ней, она не стоит того, чтобы терять самообладание.

На Салливан-стрит я бесцеремонно высадил ее из машины, решив, что Вульф был достаточно вежлив за нас обоих.

Выйдя, она осталась стоять на тротуаре. Я переключил рычаг скоростей и уже готов был нажать на стартер, как Анна вдруг сказала:

– Благодарю вас, мистер Арчи.

Она тоже хотела быть вежливой, видимо, передалось от Вульфа.

– Что ж, «пожалуйста» я тебе не скажу, но, так и быть, попрощаюсь. Я не держу зла, – буркнул я и уехал.

6

За те полчаса, что я отсутствовал, доставляя Анну домой, это и случилось. На этот раз приступ хандры оказался затяжным – длился он целых три дня. Я нашел Вульфа на кухне, где он, сидя за маленьким столиком, за которым я обычно завтракаю, пил пиво. На столе стояли три пустые бутылки. Сам Вульф доказывал Фрицу, сколь кощунственно подавать анчоусы под томатным соусом. Я постоял немного, прислушиваясь к спору, а затем, не промолвив ни слова, ушел в свою комнату и, достав бутылку хлебной водки, налил себе рюмку.