Острие скальпеля. Истории, раскрывающие сердце и разум кардиохирурга

Кожа человека содержит богатый микробиом, и многие бактерии безобидны, лишь пока не попадут в кровь.

На тыльной стороне правой руки девочки появилась болезненная красная припухлость, и врачи отделения интенсивной терапии диагностировали септический артрит. В тот же вечер один из резидентов сделал Софи срочную эхокардиографию, но не увидел в ней ничего примечательного. К несчастью, конкретно этот стафилококковый организм был невосприимчив к лечению пенициллином, поэтому антибиотик пришлось заменить. У Софи появилась одышка, и она начала галлюцинировать. Срочный рентген грудной клетки показал затемнение, а также скопление жидкости в обеих плевральных полостях обоих легких.

Следующим утром пластические хирурги решили дренировать гнойник на пораженной руке, предполагая, что именно в руке заключался источник заражения крови. Или все-таки инфекция крови стала причиной септического артрита? Сложно сказать, основываясь лишь на рентгеновском снимке и «любительской» эхокардиографии, результаты которой были неверно интерпретированы. Поскольку девочка находилась в крайне тяжелом состоянии, операцию пришлось проводить под местной анестезией, что стало настоящей пыткой для несчастной Софи. Конечно, в жидкости, откачанной из сустава, был тот же самый стафилококк. Еще одна эхокардиография, проведенная доктором Арчером, показала скопление жидкости вокруг сердца. У девочки началась анемия, и ей требовались вливания жидкостей через капельницу, чтобы поддерживать кровяное давление на нормальном уровне. Температура ее тела то поднималась, то падала, напоминая биржевой график в нестабильный день.

Через неделю после прибытия Софи в Оксфорд доктор Арчер услышал новый шум в ее сердце. Эхокардиограмма показала, что митральный клапан протекает, а вокруг сердца скопилось еще больше жидкости, похожей на гной. У девочки была такая тяжелая анемия, что ей пришлось делать переливание крови. Немногочисленные встревоженные родственники Софи сидели у ее постели. Несмотря на мощные антибиотики, состояние пациентки оставалось критическим. Ее мать Фиона и сестра Люси были уверены, что потеряют ее, поэтому не покидали палату. Больше антибиотиков, больше жидкостей, больше вазопрессоров – никаких улучшений. Из-за постоянно скачущей температуры девочка бредила и по ночам видела страшные галлюцинации. До какой степени может ухудшиться состояние ребенка без точного диагноза?

Следующим утром наступило катастрофическое ухудшение. У нее развился полный сердечно-сосудистый коллапс и произошла остановка дыхания, из-за чего пришлось вызвать бригаду детских реаниматологов и меня, кардиохирурга. Без агрессивных реанимационных мероприятий она была бы уже мертва. Сначала медики интубировали[45] трахею и установили контроль над дыханием, а затем уменьшили давление на сердце, откачав жидкость с помощью большой полой иглы и шприца. Когда кровяное давление начало повышаться, доктор Арчер взял эходатчик, чтобы показать мне причину коллапса. Митральный клапан Софи был воспален и внезапно разорвался под давлением. С него свисали огромные комки инфицированного белкового материала, готовые оторваться и направиться в мозг. Если бы ей сделали непрямой массаж сердца, они бы уже оторвались и вызвали обширный инсульт.

Теперь ее срочно требовалось отвезти в операционную, чтобы заменить неисправный клапан. Никаких «если», никаких «но», никаких споров. Нормальное кровяное давление не продержалось бы долго. Инфекция одерживала победу. С каждым сокращением левого желудочка (а это происходило аж 130 раз в минуту) все больше крови текло в обратном направлении в левое предсердие, вместо того чтобы направляться вперед к аорте. Сердце Софи едва качало кровь, а ее легкие наполнялись жидкостью. Либо на предыдущих эхокардиограммах не увидели болота из кишащих бактерий, проедающих себе путь через ткани, либо эти бактерии были настолько агрессивны, что мы не победили бы их, что бы ни предпринимали.

Вторая пациентка, которой должны были сделать операцию по расписанию, уже прошла медикаментозную подготовку и направлялась в анестезиологический кабинет. Бедную женщину пришлось отправить обратно прямо в дверях операционного блока, что всегда является большим потрясением для встревоженного пациента и его родственников, которые успели морально настроиться на сердечную операцию. Я вернулся в операционную и велел бригаде подготовиться к срочной замене митрального клапана у подростка в крайне тяжелом состоянии. Как звали пациентку? Я не знал и не спросил. Я даже не поговорил с обезумевшими от тревоги родителями и сестрой. У меня просто не осталось времени.