Остров

— Господин, я же предупреждал! — Опять отреагировал на «совок» Валеев, на этот раз таким громовым голосом, что зазвенела посуда в серванте.

Вадим, пожалуй впервые за всё время обернулся к старшине и посмотрел на него недоумённым взглядом. Он действительно не понимал, чего от него хочет этот угрюмый верзила.

— Ваш Остров отделён от мировой цивилизации не только пространством, но и временем. Он когда-то провалился вместе с вами в пространственно-временную дыру, да так в ней и застрял. Вы ведь живёте в потустороннем мире ― по ту сторону здравого смысла. Даже название своему острову до сих пор не удосужились придумать, он так и остаётся Безымянным.

К моему удивлению, на это обвинение Вадима отреагировал не Дамир и не Фима, а Валера. Причём голос у него был почти трезвый.

— Безымянный ― не значит ничей. Он наш, это наша земля, тут наша родина. На руке тоже есть безымянный палец, и человек дорожит им не меньше, чем остальными четырьмя.

Для Вадима, однако, Валера просто не существовал, он даже не взглянул в его сторону и продолжил свою речь, когда тот ещё не закончил говорить.

— У вас родилось уже третье поколение, а вечерами до сих пор сидите при керосиновой лампе, как сто лет назад. И это не потому, что топлива для дизеля нет, а потому, что государству ваш Остров не нужен. Вместе с вами не нужен! За столько лет государство не обеспокоилось связать Безымянный нормальным сообщением с материком. Мы перемахнули за девять часов почти всю страну, а потом двое суток ждали оказии до этого острова. И нам ещё повезло, могли и две недели прождать! А на самом Острове ни одного метра дороги нормальной не проложено. Посёлок с его домами — готовая декорация для «чернушного» фильма. Ваш завод, о котором вы так печётесь, — груда металлолома, причём эта груда ничего не стоит по причине дороговизны вывоза.

— И торгово-развлекательный центр на его месте не построишь.

Фима вложил в свою реплику лошадиную дозу сарказма. Но Вадим не услышал его, он не перестал говорить, и некоторое время он и Фима говорили одновременно, только Вадим громко и запальчиво, а Фима нарочито спокойно и не форсируя голос. Между тем в этом спокойствии явственно ощущалась скрытая страсть. Я бы назвал её тихой ненавистью.

— И вместо того, чтобы бежать отсюда, бежать в цивилизацию… — Продолжал Вадим свою миссионерскую деятельность…

— По-вашему, цивилизация это тёплый нужник и поющие гомосеки? А мы, выходит, нецивилизованные. Дикари-канни­балы, что ли? — Не желал уступать Фима.

— …спасать детей, вы продолжаете тупо цепляться за свой прогнивший завод и никому не нужный остров. Потому что не способны трезво проанализировать ситуацию, принять правильное решение и воспользоваться невиданными ранее возможностями. Теми возможностями, которыми осчастливила вас Фортуна после того, как окочурился Совок…

— Ваша Фортуна сама скоро окочурится. Сколько там осталось до семнадцатого года? Смотришь, и наступит неожиданно, как в прошлый раз, для всей вашей системы… ну, тот самый… который всегда подкрадывается незаметно. — Удивительно, но негромкие реплики Фимы были очень хорошо слышны на фоне оглушительно-звонкого голоса Вадима, от которого даже дребезжали оконные стекла.

— …Дело не в политике правительства, а в вас самих. Корень всех проблем — в вашей совковой психологии.

Дамир всё ниже склонял голову. Я, сидя напротив, видел его темечко, покрытое в равной степени чёрными и седыми волосами. После последних фраз Вадима он налил себе полстакана «Божьей росы» и молча «хлопнул» её, не предложив никому присоединиться, даже не взглянув на нас. Я понял, что это означает, и попытался остановить Вадима. Накрыв сверху кисть его руки своей ладонью, я произнёс с нажимом:

― Вадим, следи за своими словами!

Но Вадим нервно отдёрнул руку.

― Почему иностранцы каждый клочок земли обихаживают? — Фима продолжал защищать свой Остров. — Земли у них мало, а народу много, вот поэтому они каждый участок используют по максимуму. А у нас земли и прочих ресурсов ― вагон и маленькая тележка. Потому государство и вкладывает туда, где больше отдача. Но прежняя власть и о нас не забывала. Во всяком случае, за эту землю держалась крепко.

— Ваш Безымянный надо переименовать в Остров Свободы! Свободы от здравого смысла, от экономической целесообразности… — Вадим стал запинаться — свидетельство усталости. Но в его глазах религиозного проповедника всё ещё сверкали молнии. ― Свободы от достижений европейской цивилизации и нормальных условий для жизни. Проклятый Совок…