Остров

Теперь, когда я вспоминаю ужас следующих нескольких минут, я понимаю, что спровоцировала меня не эта насмешка. За три года я наслушался и не такого, в том числе от Себа. Но меня вывело из себя обращение по фамилии. Что именно произошло в следующие минуты, я помню плохо, знаю лишь, что поднял посох и обрушил его на голову козла, в неистовстве — не один раз, не два, а десять, двадцать, тридцать. Я избивал не козла — Себа, Ральфа, Миранду, всех их до одного. Отплатил за все оскорбления в телефоне, в Инстаграме, в Снэпчате. Три года страха и горя выплеснулись из меня, и я не остановился, пока не заметил — с опозданием, — что козел давно уже перестал дергаться.

Тогда я посмотрел наверх. Миранда и Джун зажимали рты ладонями, Гил отвернулся. Ральф и Флора так и уставились на меня, челюсти у них отвисли. Я наклонился, голова слегка кружилась и к горлу подступала тошнота, но я подавил ее, поднял забитого козла и швырнул его к ногам Себа. Кровь слегка испачкала его босые стопы, и он отскочил.

— Господи боже!

В его глазах мерцал страх, который был неведом дикому козлу.

Следом и я вылез из расщелины, опираясь на свой окровавленный посох. Встал напротив Себа, между нами на лесной тропинке лежал козел с размозженной головой. Я ткнул пальцем вниз.

— Подними! — велел я, тяжело дыша, сердце билось эйфорией убийства.

Второй раз за день я посмотрел Себу прямо в глаза. Вдруг мы словно перенеслись в Осни: огромная спортивная сумка лежит между нами, мои руки, дрожа, хватаются за ее ремень, моя спина гнется в усилии поднять эту тяжесть. Но теперь власть принадлежала мне, я купил ее ценой козлиной смерти. Смерть сидела у меня на плечах, смерть сверкала из моих глаз, смерть билась в моих жилах.

И этого оказалось достаточно.

Себ опустил глаза, а потом наклонился и поднял мертвого козла на руки, точно маленького ребенка. Выпрямился. И покорно спросил:

— Куда его нести, Линкольн?

20 Выпотрошили

На обратном пути я сначала отвел клуб «Завтрак» к озеру. Мы все утолили жажду и искупались, а я еще и выполоскал козла на мелководье. Красная кровь дымом выходила в воду из разбитой головы, желтые глаза все еще как будто смотрели на меня.

— Почему ты не испугался? — спросил я животное, теперь-то его пожалев. — Тебе следовало бояться человека.

Но козел не отвечал.

Мы все напились вволю и искупались, на этот раз тихо и словно испуганно, а не опьянев от счастья, как накануне. Потом я отвел всех в дюны, к кострищу. Себ бережно положил тушу козла поблизости от праха скрипки.

Здесь, на том месте, которое мы уже привыкли считать своим домом, ужас убийства рассеялся, и практические соображения реальной жизни вступили в свои права.

— Можно его прямо сейчас изжарить? — Себ выразил общее желание, стараясь говорить со мной как можно вежливее. В голосе его отчетливо звучал голод.

— Не сразу, — ответил я мягко, желая вернуть себе прежний образ цивилизованного человека. — Нужно еще кое-что сделать. Нельзя же запихнуть его в огонь как есть. Там, внутри, полно дерьма. Буквально дерьма — кишки, желудок и все прочее. Мясо сделается несъедобным.

Все покорно приняли мои слова. Новый Линкольн знает, что надо делать, новый Линкольн обо всем позаботится. Вот только я не знал толком, как это делается. Робинзон Крузо охотился на коз, но подробности потрошения Даниель Дефо опускал. Чего бы я не отдал сейчас за свой ненавистный смартфон, за возможность быстренько забить в Гугл необычный запрос: «Как выпотрошить козла». Но признаваться в своем невежестве я не стал. Теперь все в меня верили, и я не собирался это портить.

— Вы, ребята, можете отдохнуть, — сказал я чертовски великодушно. — Подкрепитесь пока чипсами с самолета. Нас ждет отличный ужин. Прохладитесь на берегу. Я с этим разберусь.

Но все же я решил, что небольшая помощь мне понадобится, и вроде бы для этого имелся подходящий человек. Гангстер, любитель поговорить о кровище, парень, якобы пускавший в ход нож.

— Ральф, как поешь — приходи. Поможешь мне.

Остальные поглядели на Ральфа. Тот пожал плечами и цвиркнул зубом:

— Хорошо, босс.

Я вытащил пакет со своей долей добычи из кустарника, где накануне его спрятал. Изголодался здорово, так что доел сухарики и одним глотком осушил последнюю банку колы. Затем осторожно, стараясь не порезаться, проткнул острым камнем банку и оторвал от нее кривую полосу — грозное, изогнутое полумесяцем лезвие.

Ральф вернулся, я вручил ему этот скальпель из банки колы, а сам перевернул козла на спину. Туша окоченела, это упрощало нам работу.

— Я подержу ноги, а ты сделай длинный надрез на брюхе. Внутренности соединяются с телом у глотки и на выходе, в заднице. Сделаем два надреза, наверху и внизу, и кишки выпадут.

Ральф облизал губы.

— То есть распотрошить его, так? Брюхо ему распахать?

Удачного я выбрал помощника.

— Да. Так удобнее всего.