Остров

Несколько минут суматошного бега по ноголомной местности, и Вика встретила бредущего Михаила. Вид у него был непрезентабельный. С ног до головы его покрывала какая-то пакость. Белесые потёки украшали не только гидрокостюм, но и голову, и даже на лице виднелись разводы размазанной дряни.

— Что с тобой?

— Ты что здесь делаешь?

Два вопроса слились в один, но ответила, как обычно, Вичка.

— Я салют увидала и побежала на помощь. Это тебя медведь оплевал, да?

— Ну, ты голова фаршированная! Какой медведь? Птицы! Обосрали с ног до головы, хорошо ещё глаза не выклевали. И я хорош, раскатал губы на яйца пашот. Мог бы сообразить, какие яйца в августе? Птенцы давно на крыло встали. Такие, вот, пироги с котятами.

— Ты помойся, — успокоительно произнесла Вичка. — Во сколько воды — целое море.

Михаил глянул на Вику диким взглядом; очевидно, такая простая мысль в засранную голову не приходила. Затем всё же зашёл в воду по пояс и принялся смывать с себя гуано. Вичка ждала на берегу, зябко переступая ногами в пляжных тапочках.

— Ггадость!.. — проговорил Михаил, выбираясь на сушу. Даже в гидрокостюме купание в ледяной воде не принесло ему радости.

— Ничего, дома в ручейке домоешься.

В ручейке мыться не пришлось, вернее, пришлось очень нескоро. Последний изгиб берега, перед идущими открылся лагерь, и Вичка удивлённо произнесла:

— Миша!

Медведь развалился перед палаткой, нимало не смущаясь близостью не вполне погасшего костра. Перед носом у зверя лежала одна из тщательно сберегаемых банок сгущенного молока. Когтистая лапа поднялась и веско шлёпнула по банке, обратив её в жестяной блин. Сгущённое молоко растеклось сладкой лужицей. Довольный медведь принялся слизывать лакомство.

— Га-ад! — возопила Вичка и, вздев дубинку, ринулась на грабителя. — Это не твоё!..

Второй уже раз нападала на хозяина тундры визжащая бестия. Всякий зверь знает, что если на него нападают вот так, отчаянно и безоглядно, то на стороне нападающего сила, даже если с виду он кажется шибздиком, и на всякий случай лучше сделать ноги, чем напороться на неведомую опасность. Стартовал медведь из положения лёжа, и через полминуты лишь пятна сгущёнки на камнях указывали направление его бегства.

Волоча дубинку, Вичка вернулась к разорённой палатке. Михаил уже был там и пытался определить размеры катастрофы.

— Всё сожрал, как есть всё. Мясо, восемь упаковок, обе банки сгущёнки… когда только успел?

— Ну, почему же, — попыталась успокоить Вичка. — Кое-что осталось. Кетчуп-Чили остался цел и лапшички два пакетика.

— Как же, оставил хреновину с морковиной! Ты этой лапшичкой будешь весь месяц питаться? Ты хоть понимаешь, что мы тут пропадём? Даже если медведь не тронет, у нас ни одного шанса выжить. Грибочками, что ли, питаться, брусничкой? Блин горелый, это же конец! И на помощь не позвать… — Михаил упал лицом в кучу бесполезного шмотья.

— Ну что ты, Михаль, — принялась утешать Вичка. — Обойдётся. Вот я сейчас схожу на твой рынок и куплю чего-нибудь. Яиц нет, курочку куплю или индюшку. Бульонца сварим.

— Сама ты курица или индюшка, — промычал Михаил, не поднимая лица. — Нет там никаких курочек, одни чайки.

— Значит, чайку куплю. Мало ли, что невкусно, кушать захочешь и чайку съешь.

— Заклюют они тебя — и все дела.

— Вот ещё. На меня даже на Ростовском базаре ни одна торговка хвоста не поднимала.

Вичка взяла свой рюкзачок, вытряхнула из него косметические ненужности, оставив только банковскую карту, которой предполагала расплачиваться на птичьем базаре, и бодрой походкой направилась в сторону дальних скал, где намеревалась найти дешёвую распродажу провизии. Михаил некоторое время лежал ничком, потом всё же приподнял голову. Костёр почти погас, и Михаил принялся торопливо подкидывать сушняк. Огонь разгорелся на славу, но натасканные запасы кончились. Пришлось идти к завалам брёвен на берегу. Самые большие стволы было не стронуть, но хватало и мелкого валежника, и хвороста, сбившегося в кучи. Лишь натаскав запас дня на два, Михаил сообразил, что Вики в лагере нет, и куда она ушла — неведомо. Не на рынок же за курами.

Михаил вскинулся и побежал в сторону скал, где гомонил птичий базар. На ногах кроссовки, на плечах халат, в одной руке топорик, в другой ракетница. Арсенал в самый раз подходящий, чтобы сражаться с белыми медведями.

Вику Михаил встретил на полпути к базару, примерно там, где произошла их первая встреча.

— Ты посмотри, — закричала Вичка, — что я нашла! Это же мидии?

— Мидии, — согласился Михаил, заглянув в мокрый рюкзачок, — хотя и мелкие.

— Ничего, я и мелкие съем. Их там много, только пилочкой для ногтей их от камней отдирать трудно, а ножика у меня нет.

— Погоди… — ошеломлённо произнёс Михаил. — Ракушки в море, а вода ледяная, и волны…

— Так и что? Да, холодно. Что же, из-за этого за ракушками не лазать? Сейчас домой придём, у огня отогреюсь. Ведь он не погас?

— Н-нет… выговорил Михаил так, словно это его бил озноб.

Костёр, конечно, не погас, жаркие угли лежали горкой. Вичка со сладостным стоном опустилась рядом.

— Ох, как хорошо! Ни в одной сауне такого нет.