Остров

— Так оно и было. Но потом прошло две недели с момента запуска таймера. Сигнала бедствия не поступало, и мы начали проверку.

— То есть, кто-то уже две недели сидит на острове, а вы мне сообщаете об этом только сейчас. О ком конкретно идёт речь?

— Ну, этот тип, который в счёт багажа взял с собой девчонку…

— Что!? Вы хоть знаете, куда мы их отправили? Они на острове в Карском море, там со дня на день снег выпадет. Они на второй, максимум на третий день должны были послать сигнал бедствия. Но если у них, по вашей милости, не работает телефон…

— Телефон был исправен! — с мужеством отчаяния вскричал техник.

— Ещё трупов мне не хватает! Вертолёт, немедленно!

— Вертолётами занимается транспортная служба.

— Плевать мне, кто этим занимается! Вертолёт — немедленно!

Море, кое-где уже покрытое принесёнными с севера льдами, скалистый остров, каких много в Карском море, бесплодный и негостеприимный. Вертолёт сделал круг над береговой линией.

— Здесь мы их высадили, — сообщил пилот и тут же крикнул: — Вижу дым!

— Слава богу, живы! — директор, лично возглавлявший спасательную экспедицию, перевёл дух.

В расщелине меж двух выходов скальной породы было устроено что-то вроде берлоги или норы, перед которой и горел костерок. На шум винтов из норы выполз человек. В нём было трудно узнать щеголеватого Михаила. Небритый и взлохмаченный, вонючий и бесконечно грязный, в изодранном банном халате, вид он имел самый дикий, и топор в руке только добавлял живописности его облику.

— Вы живы! — воскликнул директор.

— Кажется…

— Мы уже переволновались. Что же вы не позвонили раньше, вам же выдали телефон!

— Его медведь съел.

— Какой медведь?

— Вот этот, — Михаил приподнял край того, что перекрывало берлогу, и стало видно, что это огромная, грязно-белая шкура, растянутая вверх плохо выскобленной мездрой и вниз тёплым мехом. Удерживали её деревянные брёвнышки и варварски изогнутые металлические трубки от шезлонгов.

— О, боже! — выдохнул директор. — А ваша спутница где?

— На рыбалку пошла. Да вот, она идёт.

Вичка, пританцовывая, шла по пляжу. Гидрокостюм не по росту делал её похожей на щенка шарпея. В одной руке у неё были ласты и подводное ружьё, в другой — гарпун, с которого свисала здоровенная, килограмма на три треска.

— Ой, у нас гости! Вот здорово! Как раз к обеду. На обед у нас мидии в брусничном соусе и запечённый на углях буревестник революции. А на ужин будем варить рыбку. Жаль птенцы на базаре уже встали на крыло, и поэтому яиц нет, а то можно было бы сделать треску по-польски. Вы ведь любите треску по-польски?

— Пожалуй. — неуверенно ответил директор.

— Правда, масла у нас тоже нет. Есть медвежий жир, но кушать его нельзя, потому что в нём гипервитаминоз. Им можно только мазать лицо и руки от мороза, как защитным кремом.

Директор потряс головой, пытаясь уложить мысли в подобие порядка.

— Я так понимаю, — наконец произнёс он, что вы хотите прервать ваше пребывание на острове и вернуться домой. Поскольку телефон был утерян по независящим обстоятельствам, мы со своей стороны…

— Ишь, чего придумал? — перебила Вичка. — Раскатал губу! Домой прежде времени вернуться… Не выйдет. Нам ещё десять дней отдыха положено!